Произведение Достоевского «Дядюшкин сон» — почти анекдот. Есть старый князь К., есть дама по имени Мария Александровна, у которой — дочь Зина на выданье. Почему бы крошку подсунуть знатному дядюшке, из коего песок сыплется? Титул на дороге не валяется, а умственное состояние старика вполне позволяет вертеть им по своему желанию. Но, естественно, такой лакомый кусок для уездных невест просто так в руки не дается: слишком конкуренция велика. А тут еще и князь, пообещавший уже жениться на Зине, вдруг решает, что все это было только во сне. В общем, стыд, срам, и умирающий через считанные дни князь — обычное губернское безобразие, с подслушиваниями, подсматриваниями, сплетнями и воровством чужого сахара.

Это губернское безобразие в начале спектакля явлено в виде танцующих а-ля ведьмы в «Макбете» актрис. Князя в Вахтанговском играет Владимир Этуш, под него в принципе и ставился «Дядюшкин сон», предприимчивую Марию Александровну — Мария Аронова.

Этуш наряжен в безумный парик и снабжен не менее безумными усами. Встречают его на сцене примерно так, как на юбилейных вечерах, — духовой оркестр, свет в зале зажигается, в общем, «маэстро, урежьте марш!» На этом фоне тонкая актерская игра Этуша смотрится очень контрастно: играет он человека не просто старенького, а находящегося в крайней стадии дряхлости. В результате Этуш делает все, чтобы не быть блестящим. Чтобы его осанка не казалась такой молодой, чтобы голос не завораживал. Его герой — слабый, доверчивый человек, который может заснуть на середине разговора и чья беспомощная улыбка — почти извинение: вот, простите, я, кажется, опять что-то не расслышал и перепутал.

А рядом с этим «божьим одуванчиком» — женщина, которая точно знает, чего она хочет, и которая готова на все, чтобы добиться поставленной цели. Мария Аронова с этой ролью справляется с шиком, причем с таким, которого даже ее поклонники не ожидали. Остальные персонажи этой смешной истории с печальным финалом (семейство опозорено, дочка не замужем, князь скончался) рядом с Этушем и Ароновой отходят в тень. Но эта пара настолько ярка, что тень кажется чуть ли не необходимостью для ослепленного глаза.