Владимир Иванов поставил в Театре Вахтангова «Дядюшкин сон» Достоевского — инсценировку сделал сам режиссер, главные роли сыграли Владимир Этуш и молодая звезда труппы, блистательная Мария Аронова (она стала Марьей Александровной Москалевой, первой дамой славного города Мордасова).

Тем, кто придет на спектакль, вполне может показаться, что они ненароком попали в свой собственный сон, сильно отличающийся от дядюшкиного: тебе чудится, что ты вновь очутился в детстве и там все осталось по-прежнему. Ничего не изменилось, но то, что когда-то радовало блеском и новизной, съежилось, состарилось, обветшало… Так и здесь: дом на Старом Арбате, где когда-то жил молодой и яркий театральный праздник, предлагает нам все тот же театр — дамы города Мордасова заламывают руки и щебечут на разные голоса, разноцветной стайкой окружают торжественно спустившегося к ним князя К. — Владимира Этуша. Это — праздничная театральность. Это — гротеск, как его понимает режиссер-постановщик: лицо Этуша скрыто огромными париком, бакенбардами и усами с эспаньолкой, подчеркивать физические немощи своего героя он будет полтора акта. Так хорошо спрятать одно из самых известных и любимых актерских лиц можно лишь затем, чтобы поэффектней его открыть. В конце второго акта безумный и униженный, но, как выяснилось, благородный князь стянет с себя парик, снимет накладную бородку — и Этуш сыграет трагедию униженного и любящего человека. Он так и не понял, что молодую девушку принудили к браку по расчету, а его чуть ли не силой заставили сделать ей предложение, он все еще не вполне уверен, что это не сон. Но чувства у него самые рыцарские — и в этот момент Этуш очень хорош. Жаль, что возможность сделать что-то достойное актера такого уровня он получил лишь к финалу.

Этуш один из тех, кто олицетворяет прежний Театр Вахтангова, не так давно считавшийся одной из первых сцен страны. Менялось время, разваливалась страна, московские театры раздирали склоки и скандалы, а Театр Вахтангова, закуклившийся, закрывшийся в себе самом, был вне этого — те, кто им руководил, стремились спасти любимый дом от разрушения. Это удалось — театр выжил, сохранены и труппа, и часть прежнего зрителя, сложного, мучительного процесса адаптации к духу и эстетике нового времени удалось избежать. Здесь ставил Мирзоев, сюда приходили и другие режиссеры, пользующиеся репутацией экспериментаторов, но в общем и целом тут все осталось как прежде. Театр работает наперекор тому, что происходит за его стенами, и вопрос лишь в том, не истек ли срок, когда ему могла помочь терапия, не потребуется ли в дальнейшем более жесткое и болезненное вмешательство. «Дядюшкин сон» здесь показателен. То, что этот спектакль не станет гвоздем сезона, было известно заранее; в том, что он не окажется надеждой и опорой вахтанговского сезона, наверняка не сомневался и сам театр. Это спектакль-шутка, дающий повод блеснуть Владимиру Этушу и Марии Ароновой, и если эта шутка кажется длинной, как Останкинская телебашня, и такой же тяжеловесной, а занятые в спектакле актеры напоминают кордебалет, служащий фоном для двух солистов, то впору говорить о кризисе.

Спектакль Владимира Иванова отражает новый средний уровень известного театра: имитирующая веселье пестрая сценическая суета должна напомнить об идущей от Вахтангова традиции, придуманные постановщиком гэги (одна из мордасовских дам облачается в шлем русского богатыря и потрясает мечом-кладенцом) обязаны повеселить публику. А присутствие звезд придает «Дядюшкиному сну» смысл. То, что Мария Аронова — прекрасная комическая актриса, было известно и раньше, но здесь в ее исполнении появились новые, чуть приглушенные, более тонкие краски. Мы знали, что стихия Ароновой — броская эксцентрика, что она — едва ли не единственная на сегодняшней сцене! — может играть фарс. В «Дядюшкином сне» она играет сдержаннее и тоньше, хотя суть ее исполнения осталась прежней: Этуш начал с эксцентрики, а в конце должен сыграть трагедию, а роль Ароновой остается комической до самого конца. Актриса со вкусом выговаривает фамилию дамы-обидчицы — «Паскудина!», со вкусом мечтает и о знойных испанцах, гарцующих на мулах. Мужа героиня Ароновой тоже лупит с истинным удовольствием: свернутое полотенце в ее руках так и свистит. Жизненная сила, заключенная в ней, заполняет маленький сценический мирок, перехлестывает и в зал — ради Марии Ароновой стоит выдержать испытание «Дядюшкиным сном».