Моноспектакль Юрия Краскова шел на Малой сцене театра Вахтангова полтора года. Вокруг него создался клуб «повторного просмотра». Редко кто смотрел спектакль дважды. В основном, все мы ходили на него каждый месяц с нетерпением ожидая следующего раза… Нехотя зачитывались Гоголем…

Отрывок из моей статьи про спектакль, увиденный, в Театре Вахтангова: «Поздравляю вас! Мы возвращаемся в театр. Измученные жуткими анонсами по телевидению, нисколько не соблазняющими идти и смотреть новомодные постановки, мы разуверились и, по большей части, решили, что театр не любим, что свободно без него обходимся, как и без кино, детского кино, хороших книжных иллюстраций и так далее… И вдруг, совершенно для себя неожиданно, делаю открытие — 30 мая в театре имени Е. Вахтангова премьера моноспектакля (тяжелый, уму не постижимый жанр!) по Николаю Васильевичу Гоголю „Записки сумасшедшего“. Как раз моя дочка, ярая поклонница Гоголя, мне вслух прочитала это странное, нечитабельное произведение. Совсем уж не пьеса. Проза на сцене. Да какая! Актер Юрий Красков. Оказывается, это его дипломный спектакль — второе образование режиссерское. В театре Вахтангова он играет уже много лет и накрепко. Выделяется разительно и в ансамблевой игре. А тут — один ни один с Гоголем, со зрителем… Иду с сомнением по настойчивой рекомендации друзей. Тихо схожу с ума. С тех пор ходила уже три раза, вожу всех, кого только в силах… Малый зал всегда полон. Затаил дыхание.  Гоголь воскрес. Дух его витает здесь и ликует. Язык его мощный, сочный, ни с кем не сравнимый русский язык, его странный юмор, его боль — все по-настоящему у Юрия Краскова.

Театр по сути своей — сумасшествие. Это — не настоящее, а смещенное, неадекватное, это — не сама жизнь и быть ею не должно. Театр — это искусство в чистом виде, прекрасное своей условностью. Юрием Красковым взят, в этом смысле, благодарнейший материал. Играй, дурачься, извлекай из себя все, на что способен и даже не способен, перевоплощайся, превращайся, выискивай в себе детское, отроческое, юношеское, вспоминай все разговоры, схватки, споры с самим собой, к которым так склонен наш национальный тип, весь, под чистую с грибоедовско-гоголевско-достоевской сумасшедшинкой… Никогда не повзрослеть этому типу, никогда не выбраться из „переходного“ возраста, из поры метаний, разве что забывшись, объевшись „обывательщиной“, как говорили наши бабушки, став „как все“, „женившись, (так сказать) на генеральской дочке “… Наш, русский „герой-любовник“ — это не состоявшийся жених, по выражению Достоевского „мечтатель“.

Юрий Красков здесь, во всяком случае, предстает как плоть от плоти — архетип классической русской литературы. С таким спектром возможностей, какой проявлен в этом небольшом полуторачасовом спектакле (тоска берет по сокращенным художественным советом еще полутора часам! хотя, говорят, что чувство неудовлетворенности, что „не хватило“ — оптимально для выхода из ткани искусства в обыденную реальность…) актера можно представить практически в любой роли означенного пласта литературы. Не сомневаясь, при этом, что эффект будет в лучшем смысле современным, родным, актуальным. Короче говоря, именно классический театр Юрия Краскова, до мозга костей живой, развивающийся, в меру режиссерский, в меру импровизационный, я бы назвала сегодняшним „актуальным искусством“, по которому стосковались, изголодались люди мечтающие, страдающие, шутящие и объясняющиеся в любви на русском языке….»