В это трудно поверить, но в 90-е годы прошлого столетия Максим Горький был объявлен нежелательной персоной, театры отрекались от него, а режиссеры бежали, как от чумы, боясь быть заподозренными в лояльности к сталинскому режиму. Тогда в разгар гласности под общий негатив попадали все крупные писатели, обласканные советской властью, ну и на Горьком особенно «отсыпались», не понимая, почему в цивилизованной Европе продолжают ставить «На дне», «Враги», «Зыковы».

Когда угар разоблачения схлынул, у деятелей сцены хватило ума понять, что драматургия Максима Горького — не какое-то там временное явление в угоду идеологической цензуре, а великая литература, раскрывающая характер русского человека во всех его проявлениях, и плохих, и хороших. Недаром Владимир Иванов назвал свой спектакль в Театре имени Вахтангова «Люди как люди». Надо ли было переименовывать «Зыковых» — остается на совести режиссера. По крайней мере, пьесу он не переписывал и авторство себе не присваивал, а полностью погрузился в сложный мир противоречивой действительности и с помощью актеров вышел на очень актуальную тему — почему люди не любят друг друга и даже вера в Бога не спасает их от злобы, сидящей где-то в мозжечке.

Для того чтобы спектакль звучал как мощный оркестр, а горьковские персонажи не походили на движущихся манекенов, режиссеру в первую очередь надо было найти исполнителя Антипы Зыкова, человека с железной волей, крепкими кулаками и мертвой хваткой. Сколь противоречивого, столь и влюбчивого, хозяина, грешника и правдоискателя. Прежде эту роль мог сыграть Михаил Ульянов, буквально рожденный для нее, но его уже нет, а в труппе подобного артиста, увы, нет. И тогда Иванов обратился к Алексею Гуськову, в последнее время отошедшему от актерской карьеры и занявшемуся продюсерской деятельностью. Это большое счастье, что он принял предложение и изобразил крупного лесопромышленника так, будто родился в этой «шкуре», пропустив через себя все его метания, уколы совести, чрезмерную гордыню и позднюю любовь. Обладая мощной энергетикой и сжигая себя на корню, Гуськов одновременно и притягивает, и отталкивает. В гневе на никчемного сына, пишущего разные стишки, он страшен. Еще бы: гигантское дело всей его жизни может лопнуть — наследник не пошел в него, уж слишком изнеженная и слабая натура.

Михаил (Дмитрий Соломыкин) даже невесту не может удержать, точнее, не хочет. Смеясь и дурачась, будучи «подшофе», он отдает ее отцу, потому что не желает кривить душой, тем более обманывать. Появляющаяся в доме Зыковых Павла (Ольга Немогай), похожая на бледный цветок, выросший в монастыре, не ведая того, вбивает клин между отцом и сыном, ну а потом разрушает все, опять же не по злому умыслу…

От нахлынувшей любви каменный Антипа Иванович превращается в податливую глину, клубок змей поселяется в его душе, ревность доводит до обморочного состояния. Словно раненый зверь, охраняющий свою самку, он мечется в огромном, холодном доме, где высокие стены движутся, наступают на него, заслоняют белый свет.

Нет, это не какая-нибудь там «сопливая» мелодрама с бульварным сюжетом: старый отец отбивает у сына невесту и женится на ней, а самая что ни на есть трагедия с русским Отелло, готовым убить себя, ранить сына, но так и не ответить на сакраментальный вопрос: неужели отвергнутая любовь может нести зло? Итак, накал страстей идет по восходящей спирали вверх, тревога, страх нарастают с каждой минутой, воздух сгущается, и только сестра Антипы Софья (Лидия Вележева) продолжает гнуть свою линию: дело надо делать, господа, иначе все превратится в прах.

Так-то оно так, и, несомненно, Софья Ивановна права, только миллионный капитал не может заменить любовь к ближнему и связующую нить поколений. Когда же эта нить рвется — наступает хаос, непереносимый страх одиночества, которым в этом спектакле «больны» все. Ведь они утратили точку опоры вместе со смещенной осью земли, заблудились в сумрачном лесу, не пройдя его наполовину.

Именно поэтому вахтанговские «Зыковы» звучат на удивление современно, как будто Максим Горький предвидел, какая духовная катастрофа подстерегает людей ХХI века, сосредоточенных только на деле и забывающих о памяти сердца и бескорыстной доброте. Отсутствие этих «компонентов» в химическом составе крови рождает усталое, прагматичное поколение, не дорожащее ничем, кроме денег. Именно поэтому Горький не дает детей ни эмансипированной Софье, красота которой дразнит мужчин, но остается бесплодной, ни Антипе с его молодой женой, предпочитающей видеть людей добренькими, но лишенной сострадания.  Одним словом: «Люди как люди», как мы и наши семьи, где живут часто не вместе, а рядом, откладывая любовь на потом и не понимая, что только она способна сохранить нас от разрушения.