Имя драматурга Эрика Эм. Шмитта впервые представлено на московской афише премьерой Театра им. Евг, Вахтангова «Посвящение Еве» (с подзаголовком «Загадочные вариации») в переводе с французского Е. и А. Наумовых. И, по слухам, еще две премьеры по той же пьесе готовятся к выпуску. Значит ли это, что пьеса действительно того стоит? Ведь у нас нередко самая бульварная дешевка тиражируется одновременно несколькими антрепризами, маскируясь под разными названиями. К счастью, «Посвящение Еве» не из их числа.

На редкость сложная, неожиданная по своим психологическим поворотам пьеса. Труднейшие роли для актеров. Знаю, что и спектакль рождался трудно. Начинал его режиссер Сергей Голомазов, заканчивал и выпускал как постановщик Сергей Яшин. Место действия — остров в Норвежском море. Персонажей всего двое, не считая безмолвного слуги. От мрачной пустоты сцены с металлической винтовой лестницей в левом углу и огромным письменным столом справа веет холодом и отчужденностью (сценография и костюмы Аллы Коженковой). Где-то за этими стенами тяжело дышит море и плывут туманы. В их клубящихся облаках будут возникать фигуры-призраки — персонификация то ли физической, то ли душевной боли хозяина странного дома, знаменитого писателя Абеля Знорко (Василий Лановой). И безмолвный, бесшумный слуга (Олег Макаров) будет возникать и исчезать тоже подобно привидению. Но, очевидно, именно эта пустота, эта зыбкость окружающего устраивает стареющего Абеля. Не зря же выстрелами из ружья с верхней площадки лестницы отпугивает он приближающихся к его владению непрошеных гостей.

Однако же одному из них все-таки удается проникнуть в дом. Журналист Эрик Ларсен (Евгений Князев) приехал к островному отшельнику взять интервью по случаю выхода его последней книжки. Для рядового читателя — книжка как книжка, очередной бестселлер знаменитости. Но проницательный старик сразу улавливает в вопросах приезжего не желательный ему скрытый смысл. Мирная беседа явно не складывается. А молодой человек становится все настойчивее и резче. Взбешенный хозяин выгоняет непрошеного гостя, но тот вновь возникает на пороге с тем же неотвязным вопросом: зачем понадобилось писателю выставлять на всеобщее прочтение явно собственную интимную переписку с любившей его женщиной, да еще требует назвать ее подлинное имя.

Затрудняюсь сказать, чья роль в этом психологическом поединке сложнее. Герой Ланового, эгоистичный, себялюбивый, привыкший жить только по своей воле, где-то интуитивно, может быть, еще бессознательно начинает ощущать свою зависимость от наглого пришельца, знающего, видимо, о нем больше, чей хочет открыть. Что он не журналист, выдало сразу его обращение с диктофоном, да он и сам вскоре в этом признался. Так кто же он — Ларсен, терзающий память Абеля только ему, казалось бы, известными подробностями? Как сумел этот субъект в старом потрепанном плаще взять верх над ним, знаменитым писателем, жизнь которого окутана для публики чарующим флером таинственности и легенд? А Ларсену, каким играет его Князев, сейчас уже все равно: пусть разъяренный старик хватается за свое ружье, пусть зовет на помощь слугу, чтобы выгнать его из дома, пусть в бессильной злобе мечется по своему пустынному кабинету, ему, Эрику Ларсену, нужен только ответ — зачем опубликовал Знорко свою переписку с его умершей много лет назад женой Элен Меттернах. То, что знает Эрик, пока еще скрыто от Абеля.

А ведь это он, Эрик, обнаружив после смерти жены ее переписку с Абелем, решился продолжить их странный эпистолярный роман и десять лет писал от имени Элен письма Знорко. Он любил свою жену, любил сильно и преданно, и пока длилась переписка, словно бы ощущал ее живое присутствие. Обнародование писем стало для него второй смертью Элен. И теперь, вглядываясь в красивое, надменное лицо давнего любовника жены, он ищет в нем черты, ее привлекшие, но ничего, кроме себялюбия, кажется, не находит. И мучительный вопрос — зачем? — по-прежнему остается без ответа. Но Эрик не может уйти отсюда, не достигнув своей цели. Он вынужден признаться в мистификации и только тогда слышит: «Я надеялся, что она, увидев эту книгу, приедет ко мне». Значит, все эти годы гордый Абель Знорко продолжал любить свою единственную женщину, как свет далекой звезды, даже самому себе запрещая признаваться в этом. Ну вот, все и разрешилось. Они могут расстаться. Навсегда. Только как же быть с любовью Элен, повязавшей их навечно? Переписка не может оборваться, она должна, она будет продолжена.

Спектакль, как и сама пьеса, разумеется, не для потребителей масскультуры. Он пронзительный, глубокий, горький. Для занятых в нем актеров — подарок судьбы. И хорошо, что он получился строгим, в чем-то, может быть, даже жестким. Вошедшие ныне в моду украшательные финтифлюшки этой пьесе противопоказаны. Огорчает одно: две последних премьеры Вахтанговского театра «Фрекен Жюли» и «Посвящение Еве» — спектакли всего на трех исполнителей (а «Ева» практически даже на двух актеров), тогда как в труппе… Да, десятки мечтающих о ролях артистов. Новых ролях. Не бесконечно же будут отыгрываться старые спектакли более чем десятилетней давности. Но это, увы, на сегодня больной вопрос не одного только данного театра, И это уже иная тема разговора.