В минувшую субботу в Театре Вахтангова состоялась премьера «Троил и Крессида» по одноименной пьесе Шекспира, которую ставят крайне редко. Это первый спектакль, который представил на суд публики художественный руководитель театра Римас Туминас, занявший этот пост после смерти Михаила Ульянова в 2007 году. Премьеру ждали долго: о начале репетиций Туминас объявил еще в прошлом году. Затем он не раз менял распределение ролей — как бы присматриваясь к артистам.

Наконец вышел спектакль, который, мягко говоря, отличается от стилистики вахтанговского театра. Получился фарс, насыщенный историческими фактами, мифологией и многочисленными сравнениями. Сцена оформлена в черно-белых тонах (сценография и костюмы Юлиана Табакова). Со скрипом качаются ржавые цепи. Вдали свалены ящики, обломки мебели и всякий хлам: перед нами не то мусорная свалка, не то городские развалины времен войны. Над этим хламом горит фонарь на столбе — точно такой, какие сегодня устанавливают вдоль шоссе. В своих спектаклях Туминас всегда избегает лишней бутафории и декораций. Об этом можно судить, например, по «Горю от ума», поставленному в прошлом году в «Современнике», или по «Ревизору», который Туминас создал на сцене Театра Вахтангова шесть лет назад.

В тех спектаклях кажется, что воздух сотрясается с первых минут действа, а напряжение нарастает, скажем, за счет церковного купола, который в «Ревизоре» сперва был неподвижен, а потом угрожающе раскачивался над сценой. Аналогичный прием использован в «Троиле и Крессиде». В начале первого акта ржавые цепи зависнут над свалкой, и к ним солдаты прикрепят огромное бревно, заточенное как таран. Вплоть до финала спектакля бревно будет раскачиваться над сценой, символизируя многолетнюю войну, которая давно идет между греками и троянцами. Этим бревном можно пробить любые ворота. По нему, как по мосту, передвигаются войска. В некоторых сценах оно олицетворяет собой гроб, а в некоторых — молох, нависший над всеми героями спектакля.

Война разгорелась из-за того, что троянский царевич Парис украл у греков Елену Прекрасную. Теперь она является олицетворением красоты не только для греков, но и для троянцев. О ней слагают легенды, ее мечтает увидеть едва ли не каждый герой пьесы. На этом фоне развивается история любви между сыном троянского царя Троилом и гречанкой Крессидой. Правда, эти любовные коллизии проявляются не сразу, особенно трудно их будет понять неподготовленному зрителю. Дело в том, что в спектакле режиссер особое внимание уделил военным сценам. Очевидно, он считает, что московская публика хорошо знает древнегреческий сюжет.

Для Туминаса «Троил и Крессида» — это прежде всего фарс, отчасти площадной театр (неспроста над свалкой горит уличный фонарь). Он насытил спектакль многочисленными метафорами и сравнениями. Например, в одной из сцен изображается кухня, где смачно рубят капусту — выглядит это столь же натуралистично, как в батальных сценах отрубают головы. Или другая сцена, иллюстрирующая жуткую слепоту военного времени: бревно, подвешенное на сцене, острым концом ударит в живот беременной Андромахи (Марина Есипенко).

Для Вахтанговского театра главной движущей силой спектакля всегда был гротеск. Туминас тоже использует гротеск, правда, делает это яркими красками и на таком уровне, на котором последователи Вахтангова делать это не решались. Например, греческий вождь Ахилл предстает совсем невысоким человеком, который ищет любую возможность, чтобы продемонстрировать свой нарциссизм. На сцене он много позирует и, как правило, появляется вместе с Патроклом — высоким парнем, одетым в женское платье (под платьем спрятаны ходули). Изнеженными выглядят и греческий царь Менелай (Андрей Зарецкий) и, например, полководец Агамемнон (Анатолий Меньщиков). При этом и Елена Прекрасная (Мария Аронова) появляется на сцене совсем не в том облике, в каком ее принято представлять. И троянцы, и греки не замечают, что она давно перестала быть красивой женщиной. Это тетка с каменным лицом, погрязшая в сытости, разврате и сексе. Она, встав в раму от картины, открывает свой черный плащ, и зрители видят совсем не эротичное, заплывшее нагое тело. Столь откровенных сцен в Театре Вахтангова никогда не играли. Накануне премьеры Мария Аронова рассказывала в интервью, что еще во время читки пьесы она отказалась от роли, но режиссер все же уговорил ее создать этот развратный образ.

Спектакль нельзя воспринимать по классической схеме: завязка, развитие сюжета, кульминация и развязка. Туминас предложил зрителю эпическое действо без четкого начала и четкого конца. Это своеобразный пазл, детали которого только через несколько часов после спектакля начинают складываться между собой в некую картину. Римас Туминас создал постмодернистский спектакль, который резко отличается от стилистики Театра Вахтангова. Поэтому корифеи труппы восприняли постановку более чем критично. Этот спектакль создан в традициях нового европейского театра, он насыщен мифологическими аллюзиями и военной тематикой давит на зрителя. Подобная стилистика для Театра Вахтангова всегда считалась недопустимой. Здесь любили спектакли, создающие в зале ощущение праздника, в них было много иронии и гротеска. К этому давно привыкли и зрители.

Римас Туминас работает в ином ключе: он не обращается к человеческой душе как в старом психологическом театре, а скорее старается произвести эффект визуальными средствами. Это новая традиция, чуждая вахтанговской школе, привыкнуть к которой будет достаточно сложно как артистам, так и зрителям.