В этой  «Чайке» все любят только себя. Окружающие — лишь орнамент для их дарований, переживаний, печалей. Им отводится роль почитателей. Непременно восторженных. Или, на худой конец, молчаливых статистов. Не случайно в самых драматических сценах актеры застывают в нелепых позах — они глухи к чужой боли.

Тут Треплев (Владимир Епифанцев) не хнычет и не сомневается в своем таланте. Он дерзок и требователен. И любит Нину страстно и по — земному. И счеты с жизнью сведет тоже без нервов, по-мужски. Аркадина возведена мастерством Людмилы Максаковой на олимп эгоизма. Все для себя. Все о себе. «Психологический курьез — моя мать», — говорит о ней Треплев. И этот курьез Максакова играет блестяще. Тригорин (Сергей Маковецкий) для этой Аркадиной — лишь необходимое дополнение для окончательного завершения великолепия образа. Что-то вроде роскошной чернобурки. Недаром обвивает, закручивает мертвой лисой Аркадина знаменитого писателя, навсегда втягивая в свою жизнь. Тригорин Маковецкого не особо и противится. Скорее от равнодушия, чем от покорности. Уж ему-то хорошо известно, как развивается любовный сюжет. Эта ли женщина, та ли — все, в конце концов, сведется к привычке и скуке. Нина Заречная (Анна Ходюш) по неопытности и наивности, спутавши восторг и поклонение с любовью, заплатит жестокую цену. Рухнет мир, когда поймет повзрослевшая от горя Нина, что действительно полюбила, но человека сытого и безразличного ко всему, кроме собственных сочинений.

Перекатываются по сцене огромные шары, сталкиваются и отскакивают друг от друга, словно разыгрываются на бильярде человеческие судьбы. Беспечные обитатели дворянского гнезда любят поиграть с чужой жизнью. Не случайно режиссер заменяет традиционное лото на дартс. Летят посланные шаловливой рукой перышки-стрелы в черный круг мишени, подсчитываются азартно очки. Только перышки те изготовлены из погубленной чайки. Заб-а-ава.

В этом спектакле декорация (автор сценического оформления Владимир Епифанцев, художник Максим Обрезков) — полноправный персонаж, она живет и погибает вместе с чеховскими героями. Меркнет свет, зловеще багровеет закат. Страшным, словно обуглившимся от пожара скелетом смотрятся теперь романтические развалины, где играла Нина Заречная свой дебют. Пепелище. От предчувствия беды все словно окаменели. И только отлетевшая душа Треплева, словно мать над выпавшими из гнезда птенцами, все кружит, и кружит, и кружит над ними.