Для Театра имени Вахтангова нынешний театральный сезон — юбилейный. Самое время и подводить итоги, и признаваться в любви. Ведущая актриса театра Мария АРОНОВА рассказала в интервью «Новым Известиям» о своей любви к родному театру и о том, почему так много играет в антрепризах.

— Мария, вы работаете в Театре им. Вахтангова почти двадцать лет…

— Театр Вахтангова — мой дом, моя крепость, место моего творческого рождения. Конечно, мы не знаем, как сложится жизнь. Но одно из самых страшных сновидений — взять и поменять театр. Такие возможности возникали, меня приглашали в другие театры. Но я себя нигде больше не вижу. Здесь у меня удобная, хорошая ниша. Здесь стол, за которым я сижу восемнадцать лет, здесь мой любимый педагог и режиссер Владимир Владимирович Иванов.

Недавно в театр пришел замечательный человек, большой художник Римас Владимирович Туминас, который обратил пристальное внимание и на труппу, и на репертуар, за что ему огромное спасибо. Его спектакли — грандиозные, фантасмагорические постановки, подлинные произведения искусства. К юбилею театр пришел в хорошей рабочей форме. У нас замечательная молодежь, недавно окончившая Щукинское училище. Готовится много спектаклей.

Очень рада, что с Римасом Владимировичем согласился работать Макс Суханов, которого я бесконечно люблю, ведь долгие годы он ни с одним режиссером, кроме Володи Мирзоева, не работал. Дай Бог, чтобы спектакль «Ветер шумит в тополях» родился удачным и все бы получили от него удовольствие. Признаюсь, я мечтаю встретиться с Максимом Сухановым в какой-либо постановке, может быть, Римаса Туминаса, может, Владимира Иванова.

И еще очень хочу, чтобы театр все-таки вспомнил, что у него есть такая актриса, как Юлия Рутберг. И мы бы с Юлей работали и работали много. Она — замечательный партнер. Не могу не сказать, что скучаю по Нонне Гришаевой. Жаль, что в тех спектаклях, где мы вместе играли, — «Мадемуазель Нитуш», «За двумя зайцами», «Дядюшкин сон» — она больше не занята.

— Что значит для вас хорошее партнерство?

— Это как партия в большом теннисе. Ты все время в диалоге, в состоянии ожидания, что придумает сейчас человек и как он «подаст тебе мяч». Творческое противоборство на сцене — фантастическое удовольствие.

— Слаженное партнерство способно продлить жизнь спектаклям? Не секрет, что через несколько сезонов после премьеры постановки могут и потускнеть.

— Спектаклю продлевает жизнь режиссер, который за ним следит. Артист склонен придумывать, склонен уходить от основной темы. Артист, как ни крути, любит себя показывать. В этом, наверное, часть профессии. И если у режиссера, который выпустил спектакль, есть возможность за ним следить, спектакль будет жить очень долго. Иванов не оставляет свои постановки без присмотра, постоянно делает нам замечания, за что-то хвалит, но за большее количество придумок ругает, не дает спектаклям разболтаться. Я знаю, что так поступает и Володя Мирзоев. Туминас тоже смотрит каждый свой спектакль, потом что-то меняет, сокращает или добавляет.

— А неожиданности на спектаклях случаются?

— Конечно. Театр — это же «здесь и сейчас», живой организм. Вдруг зрители начнут разговаривать, а в первом ряду кто-то уснет и захрапит — это тоже неожиданность. Всегда очень забавно, когда в спектакле, который очень долго идет, ты забываешь текст или твой партнер. Я один раз забыла слова в песне, которую пою во втором акте «Мадемуазель Нитуш». Выйти из неловкой ситуации помогли партнеры и наш прекрасный оркестр. Музыканты подсказывали мне, как ребенку на уроке.

— В Театре Вахтангова служат уникальные мастера. В «Дядюшкином сне» вы играете с Владимиром Этушем, скоро вместе с коллегами будете чествовать Юлию Борисову…

— В том, что такие «люди-пароходы» уважительно, внимательно с тобой разговаривают, следят за твоими работами на стороне, смотрят по телевизору, делают замечания, — честь немыслимая и великое счастье. Борисова — действующая прима нашего театра, необыкновенно благородный человек. Юлия Константиновна в театр приходит только работать, чем меня необыкновенно восхищает. И я также, притом что очень люблю театр и людей, с которыми работаю, не появляюсь здесь просто так, без дела. Либо репетирую, либо играю спектакль, а в другое время в театре меня не видно.

— Сейчас что-то репетируете?

— Я любезно попросила Римаса Владимировича Туминаса в этом году меня не занимать, и он пошел мне навстречу. У меня большущие планы, как это ни банально звучит. «Театр — дом», но еще должен быть и дом, в котором надо жить. Мы с мужем Женей заняты стройкой, и чтобы ее закончить, надо заработать денег.

— Для актеров один из основных способов подзаработать — это участие в антрепризных проектах. Знаю, что вы много гастролируете именно с антрепризами. При этом существует устойчивое мнение, что антрепризы — это развлечение.

— Для зрителей — возможно. Для меня это работа, от которой очень устаю. Могу сказать, что не играю в спектаклях, за которые мне стыдно. Работаю, всецело отдаваясь, так же, как в театре.

— В антрепризных спектаклях у вас есть своя тема?

— Я никогда сама не приносила пьесу и не настаивала, чтобы ее поставили. Видимо, пока не обладаю способностями пробивать, доставать деньги. Приглашают участвовать, и если меня все устраивает, соглашаюсь. Пока работа приходит сама, и я ее выбираю. Темы разные, но в основном играю о том, что волнует любую женщину — о поисках любви, о проблемах одиночества.

— А часто приходится отказываться от предложений?

— К счастью, да. Как-то Виталий Яковлевич Вульф, рассказывая мне про Марию Бабанову, заметил, что она совершенно четко понимала, в каком материале и с каким режиссером ей можно работать, а с каким нет. Как это верно! И Владимир Владимирович Иванов говорит мне, что стесняться того, что я ведомая, не нужно. Я очень зависима от режиссера, меня надо поставить на правильные рельсы, иначе уйду в кювет. Отказываюсь от работы, если мне не дается материал и если я не уверена, что режиссер сможет меня поддержать. Но, конечно, антреприза — это в первую очередь партнеры, потому что ты денно и нощно находишься с этими людьми. Прошел спектакль в Театре Вахтангова или в Театре Пушкина, и ты отправился домой. А с антрепризой мы все время ездим, все время бок о бок и в поездах, и в самолетах, и в машинах, и на перекладных, и на оленях… Поэтому рядом должны быть близкие, приятные люди. Так и получается. С Мишей Полицеймако мы уже родственники — я крестная мама его дочки Мили.

— А когда переезжаете из города в город, находите время почувствовать своеобразие каждого уголка?

— Практически нет. Редко удается посмотреть город. Как правило, ночью не до сна, потому что в три или в полчетвертого утра уже надо выйти из гостиницы. Дремлешь два часа, потом — на самолет или на поезд, приезжаешь и в этот же день играешь спектакль. Бывают ситуации, когда поездок много и даже не понимаешь, в каком городе проснулся.

— Что же дает силы работать в таком суровом режиме?

— Любовь к детям. Если бы у меня не было обязательств обеспечить их хорошим будущим, заработать деньги на их обучение, на их жилье, то, наверное, я бы жила по-другому. Играла бы пять-шесть спектаклей в месяц, получая удовольствие. Конечно, для того чтобы заниматься творчеством, а не ремеслом, в актерской профессии требуются паузы. Сейчас в моей жизни больше ремесла. Но что делать? Жаловаться нельзя, потому что пока судьба ко мне благосклонна.

— Ваш сын Владислав в этом году оканчивает Щукинское училище. Вы говорите с ним о профессии?

— Конечно, мы разговариваем. С одной стороны, я понимаю, что должна передавать ему свой опыт. Но сын учится у блистательного педагога Владимира Петровича Поглазова, он очень много ему дает, три шкуры сдирает. А первый успех пришел к Владу на третьем курсе. Обратил на себя внимание, прочитав со сцены учебного театра отрывок из «Мастера и Маргариты», подготовленный с педагогом по художественному чтению, вахтанговцем Олегом Форостенко. Я безмерно благодарна Олегу Николаевичу за то, что он помог Владу поверить в себя. Много занимается с ним и Павел Евгеньевич Любимцев, он его еще к поступлению готовил. Так что Владу есть к кому прислушиваться.

— А как успехи дочки Симы?

— Симочка ходит на подготовительные занятия в гимназию в Долгопрудном, где мы живем. И еще занимается с замечательным домашним педагогом Ольгой Владимировной, учится музыке, ходит в бассейн. По возможности стараемся не пропускать по выходным воскресную школу. А основное дело, увлекающее ее сейчас больше всего, — верховая езда. Сима учится сидеть верхом на пони под руководством тренера Аси. Дочка очень любит животных и все время беспокоится о своей лошадке.

— Вы ограждаете дочку от всего негативного?

— Стараюсь ее не обманывать. Хотя, конечно, есть многое, о чем в шесть лет знать еще рано. Немножко страшно отпускать Симу в жизнь, потому что она очень доверчивый, добрый человечек. Понимаю, что ее будут ждать очень мощные разочарования. Но и я была таким же ребенком — и доверчивым, и добрым, и, наверное, в какой-то степени меня это спасает в жизни. Родители учили, что гнев, злость, конфликты будут меня разрушать, и я всячески пытаюсь их избегать… Хотя мой страшный темперамент часто мешает сдержать себя. Я никогда не скрывала, что не обладаю способностью считать до десяти. Учусь этому ежедневно, ежеминутно.

— Ваши дети дружат?

— Постольку-поскольку. Какая у них может быть дружба, когда Владику будет двадцать, а Симе скоро семь? Тем не менее у них очень милые, добрые отношения. Брат вызывает у Симы восхищение, а он сам очень уважительно к ней относится, видит в ней личность, прислушивается к ее мнению, к ее высказываниям, откликается на ее просьбы. Дети для меня — самое главное. Но с годами все больше понимаю всю уникальность своего супруга Жени, всецело посвятившего себя семье. Мы все куда-то бежим, что-то ищем, живем с ощущением, что жизнь проходит, годы летят, а мы что-то не так делаем. Но самая главная ценность, которая нам дана, — это семья. Семейные ужины, семейные разговоры, традиции, поездки на Волгу каждое лето — это и есть для меня самое важное. Как и становление детей, их взаимоотношения. Важно объяснить Владику и Симе, что когда не станет меня и Жени, они будут самой главной поддержкой друг другу, несмотря на свою личную жизнь, свои романы, свои семьи. Как удалось моим родителям объяснить мне и моему брату, что мы — единое целое.