В воскресенье в усадьбе «Кусково» соберется вся элита театральной Москвы. В пятнадцатый раз там пройдет церемония вручения премии «Хрустальная Турандот». Пока известен лишь один лауреат: в номинации «За честь и достоинство» будет отмечен Лев Дуров. Вести церемонию, как и в прошлом году, будет актриса Театра имени Вахтангова Мария Аронова и снова в образе самой принцессы Турандот. Ее партнером и «сватом» станет не театральный артист Александр Адабашьян. О том, насколько комфортно быть символом высшей театральной премии Москвы, а также о своей жизни, творчестве и планах Мария АРОНОВА рассказала в интервью «Новым Известиям».

— Мария, как родилась идея сделать вас символом премии — принцессой Турандот?

— Это идея Бориса Петровича Беленького (создателя премии. — «НИ»). Когда я приняла предложение, очень волновалась, потому что одно дело когда ты работаешь перед залом, в котором сидит молодежь, а здесь в основной своей массе легендарнейшие люди. Я тряслась, конечно, страшно? И сейчас очень волнуюсь. Но с другой стороны, мне кажется, что людям важна сама премия, само вручение, что мы — ведущие — по большому счету не так важны, как те люди, которые будут выходить, вручать премию, и те, которые будут ее получать.

— Вам как актрисе какое признание важнее: от коллег, от зрителей или личное мнение кого-то из близких?

— Ну, личное мнение — вообще, самое важное! Я очень боюсь свою родню. Они безжалостные люди по отношению ко мне. Мой брат, мой отец, мой муж, мои подруги ближайшие? Это самый большой экзамен для меня в жизни. Я боюсь этого, как огня, трясусь ужасно, когда они в зале! Помню, как страшно обиделась на отца, когда он резко сказал по поводу какой-то моей работы в институте. После у меня с ним состоялся разговор, отец сказал: «Маша, я тебя до такой степени люблю, что буду говорить то, что есть, не жалея. Для того, чтобы ты исправляла ошибки. Считаю, что в этом мое предназначение». Я с ним согласилась.

— Заканчивается театральный сезон. Что у вас произошло в этом году: в кино, на телевидении, в театре?

— Что касается театральных работ, тут ничего не произошло. У меня был достаточно пустой год. А что касается кино… Боюсь об этом говорить — я снялась в полнометражном фильме по классике, по Горькому, скоро буду озвучивать. Лето у меня будет в работе. Два фильма в Киеве и один фильм здесь. Это большое кино. Ничего говорить пока не буду, посмотрим, что из этого получится. Надеюсь, что в следующем сезоне будут подвижки в театральных постановках. Хотя, конечно, надо будет принимать какое-то решение, потому что каждый вечер у меня спектакли. А если нет, значит, меня просто нет в Москве — я на гастролях. Немножечко задыхаюсь, пожадничала, конечно. Видимо, иногда надо себя останавливать.

— На сцене вы играете комедийные роли. А в жизни вы веселый человек?

— Да! Очень веселый, смешливый человек, обожаю шутки, обожаю, когда меня разыгрывают. Правда, есть у меня такое качество — самоедство. Наверное, хорошее качество, но иногда меня зашкаливает. Идет сначала самоедство, потом депрессия, потом глубокая депрессия, и я понимаю: сейчас надо выпить чайку и лечь спать, что бы ни происходило. Часа 4-5 сплю, и все — я уже огурец, никакого самоедства, жизнь прекрасна, и солнце светит.

— Вы говорили, что без режиссера вы никто. Какие режиссеры для вас знаковые?

— Это действительно так. Для меня самый главный режиссер — Владимир Владимирович Иванов, мой творческий отец, человек, который продолжает меня создавать. Еще я бы хотела поработать с Фоменко, мне очень нравится то, что делает Женовач.

— То есть вы следите за чужими работами, несмотря на график?

— Да. Но попасть на премьеру не получается. Могу посмотреть спектакль в записи, что, в общем-то, не является спектаклем как таковым. Но хотя бы какое-то представление иметь! Потому что даже стыдно иногда становится: все уже видели, а ты не видел. Но я уже очень давно не была в театре.

— Среди коллег кого-то выделяете? Есть любимые актеры?

— У меня огромное количество любимых актеров. Есть люди, которые для меня недосягаемы: это Гундарева, Раневская, обожаю Ирину Чурикову, обожаю Мордюкову, обожаю Русланову, Усатову. Очень люблю Иру Розанову, мне нравится, как она работает.

— В творческом смысле на кого-то равняетесь? — Вы знаете, нет. У меня такого не было. Мне всегда было очень обидно быть на кого-то похожей. Но когда меня сравнивают с Раневской — это счастье и такая честь невозможная, что хочется говорить: «Да-да! Сравнивайте, я буду стараться!»

— В одном из интервью вы признались, что испытывали страх перед Этушем — вашим партнером по «Дядюшкиному сну»? Для вас важно, кто ваш партнер и как вы к нему относитесь?

— Ну, Этуша я не боюсь давно! Этуша я бесконечно люблю! Владимир Абрамович — это мой ближайший человек, человек, с которым я могу посоветоваться, в любое время могу позвонить ему домой, он потрясающий человек. Это абсолютная копия моего папы, один в один. Нежный, ранимый, абсолютно незащищенный человек, у меня такое чувство к нему: хрустальный человек. Могу сказать, что практически все партнеры, с которыми я работаю, мои любимые.

— Вас часто называют универсальной актрисой. Вы согласны с таким определением?

— Нет, это ошибка абсолютная. Универсальная актриса — это актриса, умеющая танцевать, профессионально петь, владеть музыкальными инструментами, скакать на лошади, хорошо владеть оружием. Я этого всего не умею. Понимаю, что если прижмет и работа потребует, всему этому научусь, несомненно, но пока? И вообще, я считаю, что универсальный артист — это тот артист, который не до такой степени зависим от режиссера.  — А вам бы хотелось быть универсальной?

— Очень! Я так страдаю от этого! Потому что редкий случай, когда ты встречаешь человека, близкого тебе по духу, который владеет настоящим русским психологическим театром. Это вообще сейчас, наверное, не модно. Сейчас модно использовать артиста как фигурку, как материал для самоутверждения со стороны режиссера. Для меня это неприемлемо совершенно.

— Как вы относитесь к модным постановкам с насилием, кровью, обнажением на сцене?

— Право на существование имеет все. Если оно имеет идею, если это талантливо. Самое страшное — это безыдейные работы, которые основаны на голом самоутверждении режиссера. Мне обидно за очень многих артистов, которые из года в год делают одно и то же. Не люблю спектакли, которые не несут идеи. Спектакль выпускается, и все ждут, чтобы пришли театральные критики, написали статьи, из которых сами артисты будут понимать, о чем они играют. Вот это сейчас сплошь и рядом! Это меня расстраивает. И есть еще один момент, который — не знаю, правильно или не правильно, что я себя бичую по этому поводу, — на сегодняшний день я тяжеловесна. Потому что сейчас многие артисты умеют выпускать спектакль за месяц, для меня это невозможная ситуация. Я академическая актриса, с долгим застольным периодом, с долгим разбором, все должно рождаться? Я за ту работу, которой меня учили в Щукинском училище.

— Вы из своих работ какие-то выделяете особо?

— Вы знаете, я все свои работы люблю. Потому что это все очень честно, это все сердце, кровь, пот, труды мои. Бог миловал — в моей жизни сейчас нет спектаклей, которые мне противно играть. Я изначально, придя в Щукинское училище, услышала слова своего мастера: «Халтура — это первый шаг к творческой смерти. Ты не имеешь на это права, что бы с тобой ни происходило: болен ли ты, нет ли». Когда ты с этим сталкиваешься, понимаешь, что действительно так. Человек, пришедший к тебе на спектакль, ни в чем не виноват. Это твоя работа, ты обязан что-то в себе повернуть, нащупать какие-то рычаги, которые бы приводили тебя именно в то состояние, в котором ты должен начинать этот спектакль. Это может быть музыка, которую ты слушаешь в машине, время, в которое ты приходишь на спектакль. Какой-то спектакль требует прихода в театр за полтора часа, другой — адреналина, когда ты влетаешь и уже на последних минутах гримируешься, одеваешься и боишься опоздать. Это все неслучайные вещи, это артисты щупают свой организм как инструмент.

— А что лично вам помогает настроиться? Какие источники вдохновения используете?

— Я очень люблю музыку. Люблю бардов, хотя это сейчас не модно, наверное. Обожаю Митяева, Веронику Долину, Визбора, Окуджаву. Для меня это возврат в мое детство, потому что бардов слушали мои родители. Очень люблю классику. Мне нравится Гарик Сукачев, очень нравится «Уматурман». Это из того, что лежит у меня в машине. Еще я не так давно поняла, что, оказывается, мне надо отдыхать. Мне надо в обязательном порядке иметь хотя бы две недели одиночества в год. Когда я могу побыть со своими близкими, когда меня никто не видит, не слышит, я имею право ходить в рваных майках, растянутых трениках, ездить на рыбалку и кататься на катере по Волге.

СПРАВКА

Мария АРОНОВА — заслуженная артистка России. Родилась 11 марта 1972 года в городе Долгопрудный. В 1994 году окончила Театральное училище им. Б. В. Щукина (курс В. Иванова). Еще на втором курсе училища была приглашена в Московский академический театр им. Вахтангова Аркадием Кацем для участия в постановке «Женитьбы Бальзаминова». После окончания училища принята в труппу того же театра. Занята в главных спектаклях текущего репертуара: «За двумя зайцами» (Проня), «Дядюшкин сон» (Марья Александровна Москалева), «Царская охота» и других. Лауреат премии «Хрустальная Турандот» (1997 год, за роль Прони в спектакле «За двумя зайцами»). Лауреат премии «Чайка» за лучшую женскую комедийную роль (2005 год, «Мадемуазель Нитуш»). В кино дебютировала в 1995 году в фильме Сергея Урсуляка «Летние люди» по пьесе М. Горького «Дачники». В последнее время снималась в основном в сериалах —»Кафе «Клубничка», «Остановка по требованию», «Московские окна», «Бригада», «Солдаты». Замужем, воспитывает сына Владислава.