Признаваться в любви актрисе, которая стала эпохой в театре — занятие неблагодарное. Сколько ни пиши — не успеешь сказать что-то самое главное. Уловить тайну ее существа. Тем более что Юлия Борисова сама хранит собственную тайну. Вывороченные наизнанку судьбы и души, квартиры и семейные катаклизмы — все то, из чего состоит сегодняшняя жизнь звезд, — всегда было ей глубоко чуждым. Она не давала и не дает интервью, никогда не сияет в телепередачах (за исключением, кажется, знаменитых театральных встреч в каминном зале старого Дома актера).

Ее слава целиком принадлежит великой театральной эпохе: кроме «Идиота» и «Посла Советского Союза» у нее ни одной роли в кино. Она проявляется как абсолютная тайна в публичном мире и как предельная открытость на подмостках. В этом — суть ее дара: скромнейшая во всем своем цехе, она между тем одна из самых барочно-ярких, театральнейших актрис нашего театра. Начиная с 50-х годов, когда она стремительно вышла в первые лица Вахтанговского театра, десятки самых невероятных женских судеб прошли сквозь нее.

Жестокая, гордая и капризная Принцесса Турандот, веселая и озорная казачка Павлина («Стряпуха»), эксцентричная и хитроумная Эпифания («Миллионерша»). Ее дарование исполнено эксцентрики. Но сколько подлинной царственности, цельности, героизма во множестве ее других созданий! Сколько истовости, трагизма, предельной душевной ранимости в ее Настасье Филипповне, Гители («Двое на качелях» Гибсона), мужественной Гелене из «Варшавской мелодии». Но не только самые разные амплуа и жанры подвластны ей. Она — аристократичная и царственная — может предстать вульгарной и крикливо-истерической. Хрупкость и нежность могут в иных ролях полностью раствориться в ярости и мощи.

Правда, одно качество, кажется, неистребимо в ней, переходя из роли в роль: жестокие и нежные, страдающие и веселые, молодые и старые, ее героини никогда не теряли детскости, точно так же, как никогда не повзрослели окончательно. Что-то звонкое, детское или юношеское изливается из всего ее существа. Борисова в день своего юбилея вновь выйдет в одной из самых волшебных, самых важных ролей своей жизни.

В 1993 году она впервые сыграла Кручинину в спектакле Петра Фоменко «Без вины виноватые» и превратила его в абсолютную легенду новейшего времени. Сегодня она вновь будет бродить по буфету Вахтанговского театра нежной, игривой, опустошенной, простой, строгой, совсем не театральной — такой, какой является в жизни. Говорят, она не хотела играть роль знаменитой актрисы, которая все время напоминает о своей профессии и столь легкомысленно обходится с собственным сыном. Но Фоменко раз и навсегда примирил ее с ролью, напомнив о важном диалоге.

«Кручинина: Я ведь странная женщина: чувство совершенно владеет мною, захватывает меня всю, и я часто дохожу до галлюцинаций.
Дудукин: Лечиться надобно, Елена Ивановна; нынче против воображения есть довольно верные средства: с большим успехом действуют.
Кручинина: Да я не хочу лечиться; мне приятна моя болезнь…»

Вот так и существует актриса Борисова — строгая к себе и партнерам, скромная и совсем нетеатральная в жизни, — выходя на сцену, она точно подключается к току высокого напряжения. Она забывается и отдается тому же воображению, которое влекло актрису Кручинину. Петр Фоменко точно угадал в ней это свойство великих театральных актрис — скромные и стеснительные труженицы, они ничем не отличаются от простых людей, кроме этой болезни, которая им приятна. Кручинина Борисовой за строгостью речи и одежды прячет огромный театральный темперамент и страсть. И в самые сильные мгновения ее роли охотно представляешь себе, как великолепна эта Кручинина на сцене.