23 октября Театральному училищу имени Б. В. Щукина исполнилось 95 лет. Событие это имеет отношение не только к столице, ведь выпускников училища можно встретить и далеко за ее пределами. Однако свой юбилей Щукинское училище справило по-семейному, не делая никакого специального акцента на серьезность даты. Потому что свои дни рождения оно в отличие от других театральных институтов отмечает каждый год.

— Это наша традиция, — говорит ректор училища Евгений КНЯЗЕВ, — мы специально готовимся к этому дню. Отрываем время от учебы и репетируем капустник, который потом дарим выпускникам прошлых лет. Особо приветствуем тех, чей год выпуска кратен году нынешнему. К примеру, в 2009-м мы поздравляли выпускника 70-летней давности Юрия Петровича Любимова, Дарью Пешкову, Михаила Державина, Екатерину Райкину, Лидию Савченко, окончивших училище соответственно в 1949-м и 1959-м годах и до сих пор активно работающих в своих театрах. Вы не представляете, сколько мы услышали слов благодарности педагогам — ушедшим Борису Евгеньевичу Захаве (кстати, именно он был первым ректором училища), Цецилии Львовне Мансуровой, Анне Алексеевне Орочко, ныне здравствующему, немало сделавшему для училища и поэтому совершенно справедливо занявшему пост его ректора Владимиру Абрамовичу Этушу. Да и самому училищу, ставшему для своих выпускников неким трамплином, с которого они стартовали в долгую творческую жизнь.

И еще одно наблюдение. В эти юбилейные дни меня спросил кто-то из журналистов, не задавался ли я вопросом: почему ветеранов вахтанговской сцены называют пусть и не непосредственными, но все же учениками Вахтангова, а старейших артистов, допустим, Художественного театра — «стариками МХАТа». И я подумал, а действительно, почему? Может, потому что дипломы об окончании училища (хотя оно сегодня по велению времени и переименовано в институт, мы продолжаем по старинке называть его «училищем») не дают никакого ощущения солидности, законченности учебного процесса, благодаря чему выпускники «Щуки» могут считать себя «вечными студентами», которым всегда есть чему поучиться.

— Вероятно, поэтому большинство из тех, кто мечтает стать артистом, стремится именно в ваше училище, которое негласно считается в среде абитуриентов самым почитаемым театральным учебным заведением России.

— Я не могу ответить за всех. Могу только сказать, почему я выбрал Училище имени Щукина. Моя семья не имела никакого отношения ни к театру, ни к кино. А мне и театр, и кино нравились. И я покупал в киосках «Союзпечати» фотографии артистов, читая на обороте открыток: такой-то окончил Щукинское училище, такой-то — Щепкинское, третий — ВГИК, четвертый — ГИТИС. Но больше все же было выпускников Щукинского. И я решил, что надо идти именно в этот институт, раз его выпускники так популярны и так часто снимаются в кино.

— Какими же, по вашему мнению, качествами желательно обладать юноше или девушке, чтобы их приняли в Щукинское училище?

— Это должен быть живой человечек. Чтобы я видел, что у него глаз горит. Конечно же, мы обращаем внимание на рост и на внешность…. Но, знаете, иногда бывает так: приходит какая-нибудь пигалица, начинает читать, и ты понимаешь, что перед тобой индивидуальность. И тогда ты думаешь: а почему бы и нет? Вот так несколько лет назад на курс Владимира Владимировича Иванова поступила Маша Бердинских с ее ростом не более полутора метров. Но когда она оканчивала училище, то ее уже пригласил в Вахтанговский театр его новый руководитель Римас Туминас. И сейчас Маша успешно играет Соню в поставленном Туминасом чеховском «Дяде Ване».

Участвуют наши выпускники и в целом ряде столичных музыкальных проектов, и в спектаклях, основанных на пластике, которых сегодня, как и мюзиклов, появилось много. И при подготовке будущих артистов мы не можем всего этого не учитывать. Поэтому стараемся выпускать ребят, которые смогут быть на сцене не только ожидаемо по-вахтанговски яркими, озорными и одновременно психологически-достоверными, но будут также отличаться еще и совершенным владением основами актерского ремесла, привить которые, как и чувство ансамбля, мы им должны в первую очередь.

— Но личности с некоторых пор не слишком-то востребованы театралами. Скажем, при съемках в сериалах артистам зачастую надо только уметь быстро запоминать текст своей роли.

— Мы все равно обязаны заставить их научиться. Не хочу хвастаться, но наши студенты понимают, что знания им необходимы. Понимают, что, хорошо изучив классическую драматургию, скажем, Островского, они и в современной пьесе найдут что-то существенное. А что до востребованности? Так жизнь у всех складывается по-разному. И не только у тех, кто окончил театральный институт, а и у выпускников, к примеру, Финансовой академии, из числа которых лишь трое станут крупными специалистами, а остальные будут честно трудиться в каких-нибудь рядовых фирмах. И это нормально. Мы тоже считаем что, если с курса состоится пять человек, то это здорово. Бывают, правда, звездные курсы — такие, как курс Гундаревой, Райкина, Богатырева, Фокина или курс Кайдановского, Филатова, Качана, где все стали значимыми для нашего искусства фигурами. Но это исключение.

— Недавно стало известно, что готовится открытие курса Щукинского училища в университете города Женевы. Расскажите, пожалуйста, об этом проекте.

— Идея родилась после того как три года подряд к нам в училище приезжали студенты английской театральной школы на так называемые «русские семестры», которые, по отзывам наших коллег из Великобритании, оказывались очень плодотворными для их учеников. И тогда мы подумали, что сами могли бы выезжать в Европу, где с девяностых годов прошлого века работает немало людей, не имеющих никакого отношения ни к театральной педагогике, ни, по большому счету, к настоящему театру. Мы объединились с Московским университетом, открывшим в Женевском университете филиал юридического факультета (который ровно сто лет назад, в 1909-м, окончил Евгений Богратионович Вахтангов), а потом к нам обратились из Женевского университета с просьбой организовать у них театральный факультет. И мы решили, что можем это сделать, обеспечив приезд наших педагогов. Об этом начинании уже знают в правительстве, в Государственной думе. Надеемся, что нас поддержат, и наши планы в ближайшем будущем осуществятся.

— Евгений Владимирович, когда-то вы рассказывали, что вся ваша ректорская программа уместилась на одном тетрадном листке. Судя по всему, многое из того, что было задумано, вам уже удалось выполнить?

— Да. Но своей главной задачей я по-прежнему считаю сохранение школы. И в роли ректора до сих пор чувствую себя не совсем комфортно. Это для меня хобби. Кому-то это определение не нравится, но я не вижу в нем ничего криминального. Ведь хобби — это любимое дело. Никто же не осуждает какого-нибудь инженера, коллекционирующего марки, готового ради нового экземпляра вставать в четыре часа утра, мчаться на другой конец Москвы, чтобы погасить эту марку, а потом бесконечное количество часов любоваться своим приобретением. Кому от этого плохо? И кому вредит то, что я, играя в театре, снимаясь в кино и на телевидении, даже после юбилейных торжеств, в половине десятого утра прихожу в училище, проверяю, все ли в порядке? И, вообще, могу для нашего училища сделать что-то полезное. Причем сделать это с удовольствием, а не просто по обязанности.