Всего лишь несколько дней прошло после премьеры на большой сцене спектакля «Собака на сене», как в малом зале — новое представление — комедия «Всюду деньги, деньги, деньги».

Молодой режиссер Олег Лопухов взялся за очень непростой материал. К пьесе «Тяжелые дни» сам Островский относился неоднозначно и никогда не ставил ее в один ряд со своими другими общеизвестными произведениями. Так что Вахтанговский театр рисковал, делая ставку на эту комедию, к тому же доверив её постановку дебютанту Олегу Лопухову. Но у него все получилось. И как!

Простенькая комедийная история из жизни московского купечества засияла. Свежий взгляд режиссера добавил пьесе своеобразия, но сохранил очарование присущее камерным спектаклям. Творение Лопухова, который, судя по всему, после такой серьезной заявки, будет нарасхват, вполне может считаться по духу и настроению правоприемником таких Вахтанговских эталонов, как «Дядюшкин сон» и «Без вины виноватые».

О сюжете: богатый купеческий сынок Андрюша — эдакий увалень-недотепа страстно влюбился в соседскую дочку Александру Петровну, к несчастью бесприданницу, и решил жениться. Но как сообщить об этом тятеньке? Улучив момент, когда тот пребывал в наипрекраснейшем состоянии духа, Андрюша получил долгожданное согласие. И все было бы хорошо, если бы не неожиданный судебный иск, грозящий разорить Андрюшино семейство, и тем самым положить конец мечтам о свадьбе. Спасти семейство и свою любовь Адрюша просит опытнейшего проныру Василия Дмитриевича Досужева, который с большой охотой устраивает это дело. Но задаром ли? Ведь все имеет свою цену.

Интрига закручивается все больше и больше, чему способствуют действующие лица. В первую очередь это Алексей Завьялов, в роли Досужева. Талантливый актер, больше эксплуатируемый в амплуа героев-любовников, с легкостью примерил на себя роль ироничного деляги, сделав его образ безумно обаятельным и чертовски привлекательным. Не отстают от него и герои Евгения Косырева и Михаила Воронцова. Пышущий здоровьем откормленный купчик Андрюша — Косырев с чертами Фонвизинского недоросля и старый брюзга Мудров-Воронцов с неувядающей тягой к женскому полу по очереди вводят зрителей в состояние безудержного хохота. Отчего-то к этой постановке так и просится эпитет «классика жанра». Видимо потому, что он с разбега вошел в череду незабываемых постановок наших вечных Островского и Достоевского. Каждый раз зрители машут руками — мол опять двадцать пять, но снова и снова как завороженные идут смотреть старые и добрые комедии.