В старом советском кино строго соблюдался закон актерских амплуа. Народные типы — Николай Крючков, например, или Борис Андреев — не могли быть утверждены на роли пылких влюбленных. Идеальным рабочим был Николай Рыбников, а простодушных и обаятельных друзей главного героя играл Петр Алейников. Блондина Олега Стриженова и чуть позже брюнета Василия Ланового записали в романтики. Тот, что постарше, сыграл Овода и белогвардейского поручика Говоруху-Отрока, а младший стал воплощением советской чувственности и мужественности. Популярность молодого Ланового зашкаливала. Сегодня невозможно подсчитать, сколько заработало Бюро кинопропаганды на продаже фотокарточек артиста. В фильмографии Василия Семеновича всего чуть больше тридцати работ. Зато какие! Павка Корчагин, капитан Грэй, Анатоль Курагин, Вронский, Дзержинский, Яровой и, конечно, цвет русского киноофицерства — Иван Варрава. Список начинается истончаться в начале 90-х, когда наступили в России новые времена, которые Василий Семенович воспринял крайне болезненно. Вот что сказал он «Известиям» накануне юбилея:

«Я сам по национальности украинец, родился и живу в Москве. Корни и здесь, и там. Родные и в России, и на Украине. Как прикажете ощущать себя в этой жизни сегодня — при искусственном возведении границ? И между кем?! Братьями по крови, испокон веков жившими рядом, перемешавшимися родственными связями, отношениями. То же самое могу сказать и о моей жене — Ирине Петровне Купченко. В самом начале перестройки у нас с ней бывали целые политические баталии. Тогда я очень скоро понял, куда клонят новоиспеченные демократы, решившие поделить огромную страну на отдельные „княжества“, а она думала, что красивые лозунги о капиталистическом процветании — это правда. Только когда Ирина, как и я, лишилась своей родины и превратилась на Украине в иностранку, тут-то она и поняла, что ее жестоко обманули. Как обманули весь народ, не спросив у него, как он хочет жить, в какой стране, вместе или раздельно. Я ненавижу любой национализм, как российский, так и украинский. Поэтому, когда почувствовал на съемках фильма „Богдан Хмельницкий“ в Киеве, куда меня пригласили на главную роль, что могу стать проводником украинского национализма, — тут же немедленно отказался от этой работы. Как бы я мог после такого фильма, где русские выглядят варварами, завоевателями, людям в глаза смотреть? Ведь с художника многое спросится. И об этом нам, артистам, забывать нельзя. Как, впрочем, политикам тоже».

Последнюю крупную роль в большом кино Василий Семенович сыграл в 1999 году. Фильм «Незримый путешественник» показывал последние дни жизни императора Александра Первого Благословенного, строителя храмов, искателя национального духа, верующего в особую историческую миссию России, по легенде ушедшего от государевых дел и ставшего старцем Федором Кузьмичом. Историки до сих пор пытаются найти факты, подтверждающие легенду, но для историков кино именно в этой роли Лановой, вернувшись к своему былому романтическому амплуа, символически попрощался со съемочной площадкой и не менее царственно удалился. «Незримый путешественник» закольцевал одну — особую — страницу биографии артиста. Режиссерами фильма стали отец и сын Таланкины. Со старшим Василий Семенович познакомился еще в детстве, на занятиях легендарного народного театра-студии во Дворце культуры ЗИЛа. Артист не раз говорил, что со страхом думает, что бы с ним было, если бы студия не вырвала его «из среды полубеспризорных мальчишек»… У Василия Семеновича характер железный, как и у Павки Корчагина, о котором он впервые услышал во время войны. В деревне, тайком, учитель читал ребятам на украинском «Як гартувалась сталь» Мыколы Островского. С возрастом внутреннее железо закалилось до состоянии «сверхстали», при изготовлении которой для металлургов важно предварительно осознать «идею булата». И потому, мне кажется, так горьки слова его героя из премьерного спектакля Театра Вахтангова по пьесе итальянского драматурга Фурио Бордона «Последние луны». Пьеса была написана лет сорок назад, но актер нашел в ней мысли, которые волнуют его сегодня:

«Я растерял своих друзей, некоторые уже умерли, некоторые закрылись, как и я, в четырех стенах. Живу прошлым, стыдясь сегодняшнего… Мое искусство, высокое и основательное, превратилось в товар для старьевщиков. Золотой ключик, который вручили мне мои учителя, чтобы открывать мир, оказался совершенно бесполезным, у меня под носом сменили замок. Искусство, которое я любил, оказалось побежденным, чувства, которые меня трогали, оказались смешными. А все, что мне кажется смешным, не вызывает смеха у сегодняшнего поколения. Сегодняшнее поколение не пользуется моим словарем. У него чуждые мне вкусы. Ходить по этому времени, не спотыкаясь, мне уже слишком тяжело… Забиваешься в какую-нибудь щель и живешь прошлым».

Тем не менее Василий Семенович сегодня заведует кафедрой сценической речи в родном Театральном училище имени Щукина и пытается передать будущим коллегам впитанную с детства любовь к русской литературе. В студии ЗИЛа началась его творческая биография чтеца, увлеченно несущего теперь по всему миру стихи Пушкина и Маяковского, прозу Гоголя и Толстого. Порой юное поколение огорчает своего педагога, полагая, что классика уже не актуальна, и предлагает ему готовить отрывки, как говорит мастер, «по такому детективному кошмару! Но мне удается увлечь их настоящей литературой. К сожалению, государство уже не стремится использовать весь багаж, который студенты накапливают в училище. В бесконечных сериалах нет ни одной живой мысли, ни одного настоящего характера. Сегодня в кинематографе правят не профессионалы, а те, у кого есть деньги. И я, к сожалению, не могу защитить своих студентов от современного мусора в искусстве».