В театре «Мастерская Петра Фоменко» прошла премьера спектакля «Как жаль» по монопьесе Габриэля Гарсиа Маркеса «Любовная отповедь сидящему в кресле мужчине». Главную роль сыграла прима Театра имени Вахтангова Людмила Максакова. Актриса и режиссер не раз встречались в совместной работе, но на сцену «Мастерской» Максакова вышла впервые.

В день серебряной свадьбы, на которую съехались тысяча приглашенных гостей со всего мира, жена впервые рассказывает мужу, каким адом была для нее их совместная жизнь, в которой не было главного — любви. Габриэль Гарсиа Маркес так и назвал свою пьесу: «Любовная отповедь сидящему в кресле мужчине», создав еще один вариант «вопля женщин всех времен». На этот раз претензии предъявляет женщина, ставшая благодаря браку сказочно богатой, родовитой и успешной. Но слезы маркиз, по мнению Маркеса, не менее едки, чем слезы брошенных пастушек. Если выбирать в качестве мерила жизни категорию «счастливой любви», все окажутся на равных. И сказочные диадемы XVIII века, и портреты предков, и опахало из страусовых перьев не помогают удержать мужа дома.

Однако для Петра Фоменко, похоже, антураж пьесы Маркеса — портреты, кресла, драгоценности, наряды — были отнюдь не последней приманкой в выборе материала. Режиссер с удовольствием развешивает по стенам «портреты предков». Подвешивает на веревочке веер из белоснежных страусовых перьев, дает героине в руки ларец с сокровищами: тут и диадема, и бриллиантовый браслет, и жемчужное колье (все подозрительно напоминающее товары из «лавки для девочек»). Грасиела — Людмила Максакова шикарно вертит в руках драгоценные ненужные средства обольщения, а потом разочарованно отбрасывает их прочь.

В качестве дополнительных «предметов антуража» Фоменко выводит на сцену молодого лохматого мужа (дописав ему ответы на реплики жены в виде кивков и укоризненных восклицаний: «мамочка!», «лапочка!») и распорядителя-мажордома, зачитывающего вслух ремарки пьесы («идет снег») и организующего пространство (изображает тот самый снег, выбрасывая перья из распоротой подушки). Восприняв пространство пьесы как прекрасную площадку для игры, режиссер выстроил для героини целый арсенал разнообразных игровых орудий. Тут и шкаф, открывающийся с обеих сторон, в который можно уйти, и кукла с львиной головой и закутанным кружевами тельцем, изображающая свекровь. Тут и кресло мужа, обложенное пачками прочитанных им за жизнь газет (почему-то мужчины отгораживаются от женщин или газетой, или футболом). И красная шапочка с двумя косичками, надев которую Грасиела превращается в юную бедную девчонку, впервые попавшую в богатый дом. И много других предметов дамского гардероба, позволяющих женщине «превращать» платье то в «выходной наряд», то в домашнюю одежонку. Фоменко и Максакова знают толк и радость этих превращений.

Думаю, именно игровая стихия маркесовской пьесы и привлекла Людмилу Максакову (вчуже странно, что эта «бенефисная пьеса» до сих пор ускользала от внимания наших актрис). Максакова — одна из самых умных актрис в сегодняшней Москве. Встреча с ней на сцене всегда увлекательна, как увлекательно свидание с остроумным и неожиданным собеседником. Актриса явно умнее героини Маркеса и опытнее ее. Моментами кажется, она любуется и одновременно сожалеет о том, что ее Грасиела еще не избавилась от привычных женских иллюзий, что где-то там бродит Он, и океан любви где-то плещет волнами.

Максакова подарила Грасиеле резкость своего юмора, артистизм его высказывания, горечь изжитых иллюзий и обаяние крупного человека. Вопль женщин всех времен об обманщике-мужчине, не оценившем женскую любовь, лишается в ее исполнении исповедальной непосредственности. Зато подспудная тема пьесы: жалоба на обманувшую жизнь звучит сильно и искренне. «Мы стареем на рассвете, каждый рассвет уносит минимум пять лет жизни», — делится она выстраданной тайной. И потом добавит: «Стареет не кожа, а что-то там внутри — душа!» Обманувшая жизнь куда страшнее, чем обманщик-муж. А постаревшая душа хуже, чем многолетняя любовница супруга или выросший эгоистом единственный сын. Маркес дает своей героине благодать ухода из дома и надежды, что все еще сбудется.

Фоменко и Максакова строят историю в своей «этюдной композиции» так, что окончательно понятно: уйти героине некуда, от себя не уйдешь, от жизни не спрячешься. Заканчивается завод, и героиня уходит куда-то в выморочное пространство, и раздающиеся приветственные клики кажутся данью мужеству.