В начале января на экраны выйдет фильм по пьесе Александра Островского «Без вины виноватые», где одну из главных женских ролей сыграла Юлия Рутберг. Одна из самых востребованных актрис российского театра, она много снимается в кино, участвует в телепроектах. Недавно стала продюсером своего моноспектакля «Вся эта суета».

— Вы театральная актриса, но занимаетесь не только сценой. Такой характер?

— Наше поколение еще застало то время, когда театр был и домом, и храмом, но еще и монастырем, из которого невозможно было никуда уйти, и судьба артиста могла складываться только в пределах этого театра. В нашем театре в штате работали Роман Виктюк, Петр Фоменко, Гаррик Черняховский и Аркадий Кац. Первые восемь лет работы в театре я выпускала по две премьеры в год. Сергей Маковецкий резко пошел в гору за счет Виктюка, Максим Суханов — за счет Фоменко и Черняховского, как и я. Мы очень быстро завоевали первые позиции, а работа с режиссерами такого уровня привела к тому, что на сегодняшний день мы — среднее поколение — самое профессионально востребованное.

Но в какой-то момент предметно изменилась социально-экономическая среда, и артист академического московского театра при всех своих умениях, но при мизерной зарплате стал бомжем. На мою театральную зарплату я могу сходить в магазин один раз. Один! А что делать дальше? Ведь раньше театр-монастырь ограждал, охранял, защищал своими стенами от социума. В театре была некая другая, отличная от уличной государственность. А потом улица стремительно вошла вовнутрь, и нам осталось просто выживать. Когда после спектакля выходишь на улицу, как разделить свое сознание: здесь я художник и творю, а здесь — голь перекатная, но уважаю себя за то, что я занимаюсь искусством?

Артист нашего поколения может позволить себе выпустить одну премьеру в год в своем театре, где репетируешь бесплатно и играешь потом практически бесплатно, и играть в 2-3 спектаклях, которые идут регулярно. Все остальное — заработок денег. У каждого свой. У некоторых актеров — бизнес, многие снимаются — в кино, в сериалах, в рекламе.

Кроме того, изменился сам театр. Сегодня всем по большому счету наплевать, что происходит вокруг, каждый озабочен только собой. В нашем театре никто не беспокоится по поводу актера, который ничего не репетирует долгое время. Не уверена, что кто-то заметил, что уже полтора года я ничего нового не делаю. Все привыкли, что Юля Рутберг всегда где-то занята. Что мной не надо заниматься. Что все у меня в порядке. А в порядке я, потому что все время продолжаю что-то делать, все время ищу выходы. Никогда не сижу на месте. И даже когда сижу, я уже за километр от этого — мозгами.

— Вы чувствуете себя обязанной театру Вахтангова?

— За прошлое — да! А сегодня, к сожалению, я никому ничего не должна. Своей 17-летней работой в театре, надеюсь, завоевала право говорить с администрацией театра на равных. Нельзя быть постоянно благодарной, нельзя уважать, если не находишь взаимного уважения. Случилось так, что один раз я оказалась должна театру — когда выпускался спектакль по Набокову «Сказка. Кабаре». Я хотела уйти с работы, но мне объяснили, что поскольку спектакль ставился на меня, то при замене он просто не выйдет. Потом из-за откровенного хамства одной из молодых актрис, которая позволила себе не явиться на спектакль, я отказалась выходить на сцену, ибо отношусь к театру Вахтангова как к профессиональному, а не как к самодеятельности. Так очень достойный спектакль «Сказка. Кабаре» ушел из репертуара театра Вахтангова. И театр Вахтангова никак не наказал ту актрису! Вот вам и уважение?

— Когда-то Станиславский написал 15 этических заповедей для актеров. А сейчас существуют этические нормы в актерской профессии?

— Никаких. У каждого — свои принципы. Я не могу и не хочу понимать, когда человек говорит одно, а делает другое, сначала берет на себя некие обязательства, а потом нарушает их. Сейчас все решают, с одной стороны, деньги, с другой — гордыня. И это, пожалуй, одна из самых страшных вещей, которая произошла с нами: все превратились в самодостаточные системы и уверены, что мир должен плясать от них, поэтому словосочетание «этические нормы» теперь звучит словно на древнерусском языке.

— Вы только что выпустили свой спектакль «Вся эта суета» по Бобу Фоссу, где выступали как продюсер. Хотите начать свое театральное дело?

— В этом спектакле удалось совместить все по максимуму. И самое большое счастье, помимо того, что спектакль вышел, — это та команда, которую я собрала. Нашла людей, художественный уровень которых соответствует тому театру, который я исповедую. И знаю, что, если вдруг захочу сделать еще что-нибудь, есть люди на все позиции. Это то, чем можно гордиться. Благодаря этой команде я еще раз поняла: чтобы на сцене начать бить фонтаном, нужно оказаться среди людей, которым нравится то, что они делают, которые приходят на работу не отбывать повинность, а получать удовольствие и выкладываться на 100 %. Хотя когда только затевали спектакль, да и когда его делали, я себя чувствовала абсолютным Остапом Бендером, потому что не было написанного текста — только перечень песен, которые хотела петь, и знание того, что со сцены я хочу говорить то, что думаю. Рассказывала, показывала, играла свой замысел людям, у которых искала поддержки. Пришла в театральный Центр «На Страстном», и меня пустили, не видя спектакля, не читая текста (которого до сих пор нет), — как только я им показала и рассказала идею. На премьере я вышла на публику, и никто из участников спектакля не знал, что именно я буду говорить. Такое возможно? Но пришли 400 человек, и премьера прошла хорошо, хотя я собой была очень недовольна. Переволновалась. Вообще, многое в этом спектакле случилось вопреки. Но чтобы преодолеть это «вопреки», надо было потратить невероятное количество сил и похудеть на 7 килограммов. Так что пока вопрос о своем деле остается открытым.