Ушел Михаил Ульянов, и эту потерю ничем не восполнить ни в искусстве, ни в жизни. Он великий актер, но в данном случае из нашей жизни уходит неизмеримо более важное — Человек, Которому Верили. Что дало ему право на такое доверие?

Актеры популярны, любимы, лицедейство само по себе способно вызывать и восхищение, и поклонение. Но большая редкость, когда за ролью стоит личность человека, его позиция, его «люблю и ненавижу».

Да, Ульянов обладал всеми качествами, которые были нужны для сотворения советского пропагандистского мифа: он был «от земли» — сельский парень из Сибири, в детстве не видевший театра, но ставший одним из его столпов. Да, при советской власти ему дали все возможности реализовать свой талант, и актерский, и человеческий, и он был увенчан всеми мыслимыми государственными и партийными наградами. Но никому и в голову не приходило предположить, что какая-либо из его ролей как в искусстве, так и в общественной жизни носит пропагандистский характер, что видимая «официальность» его актерской судьбы вносит разлад в судьбу человеческую, противореча его внутренним установкам.

Ульянов был редкий образец человека гармоничного и цельного. Поэтому мы говорим, что с его уходом уходит эпоха. Эта истина верна как никогда: он всей своей жизнью доказал, что советские ценности, как бы их теперь ни пытались трактовать, реально существовали, во многом совпадая с ценностями общечеловеческими, гуманистическими, христианскими — их можно было отстаивать не кривя душой.

Идеализм? В применении к любому другому человеку — возможно, да. Но не в применении к Михаилу Ульянову. Ведь он абсолютно понимал и счастье, и трагизм этой жизни. И каждой ролью извлекал на поверхность, делал видимыми те ее пласты, которые не укладывались в пропагандистские клише и им противостояли.

Вот одна из первых его больших ролей в кино: главный инженер завода Бахирев из фильма «Битва в пути» яростно сражается с чинушами и бюрократическими трусами, чтобы вывести производство на современный уровень. И эта ярость оказывается близка миллионам людей — «производственный» фильм стал настоящей бомбой советских экранов, его зрителям и в голову не приходил какой-либо раздрай между пафосом картины и реальными возможностями каждого: если так может Бахирев, значит, могу и я.

Егор Трубников в фильме «Председатель» пришел с войны в родное село, когда коров приходилось привязывать к потолку, чтоб не падали от истощения. И жизнь положил на то, чтобы сплотить людей перед лицом вечной российской беды: у нас если не война с пришлым ворогом, то война с собственной леностью, с привычным «авось». Ульянов верил в то, что сообща беду можно одолеть. И эту веру передавал всем, кто с ним общался — на экране, на сцене или в жизни. Он был не просто актером — был деятелем.

С той же верой в возможность преобразовать жизнь он шел и в органы власти, и само его присутствие там наполняло миллионы верой в правду, которая победит. И мало кто из людей «при власти» сумели сохранить столько достоинства, выйти из этого горнила незапятнанными. Ему не случайно поручили играть маршала Жукова: вот где были нужны эта яростная вера и эта несгибаемая воля. Его «прикрепили» к этой роли, она стала его «вторым я», он с ней не расставался много лет. Но и здесь не было ощущения, что это его крест, его официальный долг, от которого нельзя отказаться. Он по жизни стал главным социальным героем советского времени.

А если вспомнить язвительность, с которой он играл оторвавшегося от жизни «инженера человеческих душ» в фильме Глеба Панфилова «Тема», то станет ясно, как много он понимал о подводных процессах, зревших в обществе сплошных монолитов. Стоит вспомнить и трагизм его роли в булгаковском фильме Александра Алова и Владимира Наумова «Бег», где впервые в нашем кино возникла тема эмиграции как смертельной раны, нанесенной стране и народу. Он стал постепенно отходить от общественной жизни в эпоху, когда все идеалы оказались поруганы, а иллюзии окончательно исчезли. И причина тому — не только в здоровье и возрасте, но и в невозможности предать нравственные основы, на которых он был замешен: он жил верой в народ и справедливость, а теперь покачнулась сама эта вера. Старую идеологию стала вытеснять идеология новая, героя общественно деятельного — герой, заточенный на эгоистичное благополучие, а с ним человеку ульяновской закваски было уже не по пути.

Итак, личность, деятель, само воплощение народной судьбы. Стальной взгляд, никогда не улыбающееся лицо, не человек — глыба. Так? Тогда вспомним его Тарталью в бессмертном спектакле «Принцесса Турандот», на десятилетия ставшем визитной карточкой не только Вахтанговского театра, но и самого Ульянова — на этот раз отвязного лицедея, не знающего удержу хулигана и проказника, самого воплощения актерского озорства и таланта. Здесь выплеснулось и стало видимым его чувство юмора — качество, которым он не бравировал никогда, но которое пронизывало его роли и сообщало им еще один глубинный слой. Оно позволяло ему играть не тезис, а человека. Сообщало его ролям вкус сомнения и внутреннюю конфликтность.

Самые разные его роли объединены фирменными ульяновскими чертами, которые мгновенно узнаются и сразу настраивают на абсолютность доверия к актеру и к человеку, который «все понимает и не обманет». Поэтому его постсоветские роли бунтарей-ветеранов в фильмах «Сочинение ко Дню Победы» Сергея Урсуляка и «Ворошиловский стрелок» Станислава Говорухина воспринимаешь не как упертую ностальгию по ушедшему, а как донкихотский порыв отстоять справедливость к обиженному и обездоленному поколению.

Увы, осталась трагическая несправедливость и по отношению к великому актеру — в том, что одна из его лучших ролей, Понтий Пилат в фильме Юрия Кары «Мастер и Маргарита», так и не пришла к зрителям из-за непомерных финансовых амбиций наследников Булгакова, которые поставили на пути картины непроходимые заслоны. Между тем эта роль, где полней и выразительней, чем где бы то ни было, воплощены те размышления мастера об идее безраздельной власти, о которых мы могли только догадываться.

Это был актер, которому подвластны любые краски — от высокой патетики до гротеска, от народной драмы до цирковой эксцентриады. Он прекрасно умел носить любую маску — не случайно же был актером вахтанговской веселой школы, но всегда оставался самим собой. Человеком, Которому Верили.

Прямая речь.

Маргарита Жукова, президент фонда «Маршал Жуков», лауреат премии имени Г. К. Жукова: 

— Уход из жизни Михаила Ульянова — большое горе не только для поклонников его артистического таланта. Его роли в театре и кино символизируют целую эпоху. Хотела бы выразить свои соболезнования родным и близким Михаила Александровича. В свое время Юрий Озеров, сценарист и режиссер киноэпопеи «Освобождение», рассказывал мне, с какими трудностями он столкнулся, подбирая актера на роль маршала Жукова. Готовясь к съемкам, Юрий Озеров пригласил моего отца к себе в гости, чтобы познакомить его как будущего консультанта фильма со сценарием. Озеров пожаловался Георгию Константиновичу, что пока не может найти исполнителя на роль Жукова. Отец задумался и сказал, что недавно видел фильм «Председатель». Так вот артист, фамилии которого он не знает, сумевший сыграть председателя, который смог вытащить все сельское хозяйство, сможет осилить и роль Жукова. Озеров тут же позвонил Ульянову и сообщил, что Жуков выбрал его и велел немедленно приезжать. Михаил Александрович потом мне рассказывал, что он тогда просто оторопел и был совершенно не готов к встрече с маршалом Жуковым, потому что накануне отмечал что-то с друзьями. Поэтому попросил разрешения позвонить Георгию Жукову на следующий день и приехать к нему в гости. Но Михаил Ульянов так и не встретился с Жуковым. Когда он позвонил, ему сообщили, что Георгия Константиновича увезли в больницу. Тогда Ульянов бросился к ветеранам Великой Отечественной войны, просил их рассказать о том, каким был Жуков, чем он запомнился…

Я хорошо помню, как отец смотрел этот фильм, когда его впервые показывали по телевизору. Он загодя сел перед телевизором, протер очки и терпеливо ждал, пока начнется фильм. Во время показа Георгий Константинович все время спрашивал: «А это кто? А это?..» Ему объясняли, что это Василий Шукшин играет Конева, а это Владлен Давыдов в роли Рокоссовского… «Это же надо…» — удивлялся отец. Когда же у него спросили, а сам-то ты как, он сказал: «Я еще ничего, а вот остальные…» Помню еще один эпизод. Меня пригласили в Казахстан, но самолет задержали на 6 часов, и он приземлился в Алма-Ате ночью. Вышла из самолета и была потрясена тем, что у трапа меня ждали 30 человек. Я даже растерялась, увидев восторженные лица людей и шикарный букет. И вдруг мне говорят: «Проходите, проходите, товарищ Жукова» — и продолжают восторженно смотреть за мной, будто кто-то должен идти следом. Я спросила: «Вы кого-то еще встречаете?» — «Мы встречаем Жукова-Ульянова», — ответили мне. Я уточнила: «Кого же: Жукова или Ульянова? Жукова ведь уже нет». Мне ответили: «Не валяйте дурака, Маргарита Георгиевна, Жуков и Ульянов — одно и то же лицо». В тот период еще не показывали документальных фильмов о Георгии Жукове, поэтому для всех Жуковым был народный артист Ульянов.

Александр Калягин, народный артист России, председатель СТД РФ: 

— Узнав вчера о кончине Михаила Александровича Ульянова, я был действительно потрясен: это огромное горе, большая беда случилась в российском театре. Да и не только в театре — это, мне кажется, большая потеря для всех, кому дорога русская культура. Уход людей такого масштаба всегда бывает болезненным, он знаменует окончание целой эпохи. Мне трудно поверить, что мы потеряли этого мощного Человека, уникальную Личность, выдающегося Актера, который не просто был кумиром многих и многих поколений зрителей — он был воплощением совести нации, воплощением русской души. Не случайно именно Михаил Александрович в сложные для страны годы возглавил наше Всероссийское театральное общество. Это была Личность, которая не могла оставаться только лишь в рамках театра, кино, своего творчества. Его общественная деятельность в качестве председателя СТД РФ — это был естественный путь для человека, изначальными качествами которого были умение анализировать происходящее вокруг, жажда деятельности и неистребимая тяга помогать людям. Ульянов, как никто другой, умел убеждать, доказывать, отстаивать свою точку зрения. Между ним и людьми никогда не было барьера, он помогал очень многим, и люди всегда шли к нему с просьбами. Он вел за собой людей, он сплотил вокруг себя всю театральную Россию, сумев сохранить Всероссийское театральное общество, сохранив за ним статус творческого союза, в то время как другие творческие союзы распадались или были заменены на профессиональные. Низкий поклон и огромная благодарность ему за все, что он сделал для театральной культуры России.

Владимир Наумов, кинорежиссер, президент Национальной киноакадемии «Золотой орел»:

— Он снимался во многих наших с Александром Аловым картинах — в частности, в «Легенде о Тиле» в роли угольщика Клааса. Перевоплощался до такой степени, что забывал себя. В сцене драки мастера единоборств ничего не могли сделать с этим угольщиком, потому что правда, которую защищал Клаас, стала его личной правдой. В «Беге» он играл генерала Чарноту — роль, где есть глубокое философское трагическое начало, но есть и неожиданные метаморфозы, которые случаются с этим персонажем. В сцене игры в карты с героем Евгения Евстигнеева эти два выдающихся актера упоенно импровизировали внутри рисунка, который мы с ними обговорили, и целые сцены, на грани гротеска, рождались прямо на ходу. И этот гротеск соседствовал с красками совершенно трагическими. Нишу, оставшуюся после ухода Михаила Ульянова, заполнить невозможно. Он был — один, очень долго занимал в кино и театре свое намоленное место, и я не представляю, кто мог бы заменить Ульянова в его ролях.
За свою огромную творческую жизнь он сыграл много, как сказали бы теперь, «крутых» персонажей. Но во всех этих фигурах ясно ощущалось присущее ему добро. И вопреки сложившемуся имиджу он был очень остроумным и веселым человеком — многие смешные сцены «Бега» рождены его импровизацией. А как-то мы с ним выиграли в домино и всю судьбу этой картины.
Мы летели из Праги в Москву, и нас с Ульяновым позвали в передний отсек самолета, отведенный для высокого начальства, чтобы сыграть в домино. Обыгрывать руководство опасно, но нам это удалось. А играли «на американку», то есть на «что потребуешь». И так как «Бег» был положен на полку как «белогвардейский», мы попросили его вызволить и выпустить. Что и было сделано уже через день.

Сергей Урсуляк, кинорежиссер:

— Михаил Ульянов никогда не играл просто роль — он играл свое отношение к теме и к человеческой проблеме. Когда я впервые пришел к нему, чтобы позвать на роль в фильме «Сочинение к Дню Победы», то понял, что сложившийся имидж Ульянова как человека сурового — этакого маршала Жукова в жизни — ошибочен. Он, оказалось, совсем другой — мягкий и очень свойский, реагирующий на чужие движения души. А когда мы стали с ним работать, я понял, что он еще и удивительный товарищ.  Он из той редкой породы актеров, которые предложенное воспринимают творчески — непременно привносят в роль смысл, который ты и в виду не имел. Все, что он делал на сцене или экране, — пропускал через свою личность, душу и сердце. Поэтому всегда присутствовало какое-то корневое ощущение его ролей: для него они были очень жизненными.
В «Сочинении. ..» он играл ветерана войны Дьякова, который ходит на митинги и постоянно бунтует. Это поколение людей, которое можно назвать трагическим: они всю жизнь защищали строй, теперь просто исчезнувший с лица земли. Мы пытались рассказать о его трагедии и выразить свою любовь к нему, свою благодарность. Именно поэтому Ульянов мне поверил и согласился играть эту роль.
Его герой ностальгировал не о коммунистической идеологии, он отстаивал идею справедливости. Это ведь сегодня тема войны и ветеранов, идея патриотизма стали вновь популярны, а десять лет назад, когда мы делали нашу картину, об этом и речи не было. Она была для нас, в сущности, объяснением в любви к этому поколению.  Разумеется, взгляды героя фильма и взгляды самого Ульянова не во всем совпадали: Ульянов смотрел на то, что произошло с Россией, много глубже, разносторонней, мудрее. Он собой олицетворял русского человека. И это вопрос не рождения и крови, а способности вобрать в себя боль своей земли. При советской власти ему было дано все, что можно дать артисту: все почетные звания, любые роли, он был лауреатом, депутатом, Героем Социалистического Труда. Но он был абсолютно честен перед собой и перед другими.
Было в нашем искусстве всего несколько человек, которые, не будучи в оппозиции к строю и власти, жили так, что и сомнений не возникало в их честности, искренности и порядочности. Поэтому уход таких людей — огромная потеря для нации.

Вера Максимова, театровед:

— Ушел великий артист. Наверное, никогда не будет ему подобного и никогда не будет такой судьбы. Кажется, он сыграл все. Громада ролей колышется, густеет за его плечами, устрашает числом. Там рабочие и крестьяне, председатели колхозов и директора заводов, секретари райкомов партии, инженеры-реформаторы, которые упрямством и талантом старались одолеть косность гибнущей «системы».
Там исторические деятели и знаменитые революционеры, рядовые солдаты Отечественной войны и маршал Победы Жуков; легендарные герои античной древности — усталый Цезарь, которому «иды марта» пророчат близкую смерть, и римский полководец, авантюрист и простой солдат, легендарный любовник Антоний.
Там — люди душевной святости, как Сергей Серегин в «Иркутской истории», и гений зла, как шекспировский Ричард III, возросший на всеобщем попустительстве преступлениям, «экспериментатор», сводивший людей с ума. Сам под конец жизни безумный от вседозволенности.
Там смешные «чудики» и просто хорошие люди.

…Ульянова «присматривали» заранее, по вахтанговскому правилу — брать в школу прежде всего тех, кто понадобится театру. В начале 50-х понадобилось замешанное на биографии, на происхождение из гущи народной Ульяновское чувство социального. Прославленному коллективу стал нужен новый социальный герой. Он такового и получил во всеоружии таланта, темперамента, обаяния, живой и убедительной «положительности». Тогда менялось и поколение лидеров-корифеев. Великолепная четверка — Гриценко, Яковлев, Ульянов, «их прекрасная дама» Юлия Борисова выходили на главные рубежи.

Ульянов навсегда остался необходимым и незаменимым в театре своей судьбы. Все образы, которые были созданы Ульяновым, — театральны, иногда — открыто, явно, иногда — потаенно. И нет между ними разделения, при котором актер — где-то психолог, а где-то лицедей, сочинитель формы.

Эпический Ульянов — повествователь и мастер игры, озорства, фантазма, «чертовщины на сцене» — не единожды не изменил вахтанговскому направлению. Во второй по счету «Принцессе Турандот» 60-х годов — сказочный и масочный, с красным носом, в шутовском колпаке, с лестницей-стремянкой в руках — из конца в конец сцены проносился его служака-солдафон, «полководец» Бригелла. В булгаковском «Беге» он играл Чарноту не только белым казачьим генералам, «вольницей». Проникая в булгаковские наваждения и сны, играл отчаянное озорство и бесовство воина разгромленной армии, явившегося завоевать Париж без штанов, в исподнем.
Уже старым человеком он сыграл московского деда-мстителя за поруганную внучку в фильме Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок». И сказал о сегодняшнем времени жестокости и смуты больше, чем говорят в сериалах и антрепризах его младшие товарищи-актеры.

Ужасно, что он ушел. Словно в воду вечности бесшумно опустился огромный пласт нашей истории и нашей культуры. Он оставил нам свою главную заботу и любовь последних 30 лет — свой Вахтанговский театр, которым руководил. У вахтанговцев была замечательная традиция: в самые жестокие времена потерь и испытаний собираться вместе, коллективом самых умных, самых талантливых и честных, и брать тяжесть ведения дела на себя. О, если бы так случилось сегодня в память Вахтангова — великого и простодушного, в утешение ему, который, быть может, видит и чувствует нас.