Что всегда любит зритель? Разговор о любви. Особенно в наше время, чреватое катаклизмами. Куда уж в театре смотреть про маргиналов и разные житейские ужасы, когда они в телевизоре постоянно. Даже прогноз погоды нас пугает — то потепление, то затопление в результате обычного весеннего паводка. Сегодня в театре ищут праздника, и осуждать за это зрителя трудно. Другое дело, что ожидания оправдываются не всегда, поэтому успех тут вдвойне приятен.

Таким праздником оказалась вахтанговская «Собака на сене», сыгранная выпускниками Щукинского училища 2006 года, учениками Юрия Шлыкова (он же режиссер-постановщик спектакля, режиссер — Наталья Санько). В «Собаке на сене» есть главные составляющие хорошей дипломной работы обаяние и энергетика молодости. А к ним еще добавлены серьезность и основательность, свойственные академическому театру.

Спектакль есть за что упрекнуть, у него будет столько же поклонников, сколько и противников, но зритель его полюбит. Главным для него станет внятный сюжет, хорошо написанные роли, лихо закрученная интрига, изящные, афористичные стихи (перевод М. Лозинского). И то, что на сцене любовь, молодая, отчаянная, звонкая, где все взаправду и чуть-чуть понарошку. Спасибо испанскому гению эпохи Возрождения Лопе де Бега, всегда любимому русским театром. Молодым актерам счастливо удалось избежать подражания знаменитым предшественникам.

Фильм Яна Фрида тридцатилетней давности (сверхудачная экранизация этой шлягерной пьесы), казалось, надолго закрыл ей путь на сцену, ибо как тягаться — с Маргаритой Тереховой, Михаилом Боярским, Арменом Джигарханяном, Николаем Караченцовым? Оказывается, для этого достаточно дерзости и самонадеянности молодости. А недостаток глубины и изощренности в показе душевных переживаний можно восполнить искренностью.

Этот спектакль — о рождении мерного чувства, о любви-игре, любви-счастье, еще ничем не омраченной, когда ты ощущаешь себя владельцем всех сокровищ мира, едва узнав благосклонность любимой. В этом спектакле героям просто необходимо петь, танцевать, прыгать, бегать, кружиться от избытка молодой энергии, от радости жизни, в которой беды, болезни и старость кажутся несуществующими. Может быть, так же когда-то рождалась легендарная «Турандот», сплав режиссерской воли, фантазии и несокрушимой энергии юности, озорства, праздника, розыгрыша… В этом смысле мы имеем дело с продолжением корневых традиций Вахтанговского театра. Все страсти здесь поданы крупно и остро. Все чуть-чуть карнавально и напоказ.

Алена Ташаева, как и положено Диане, красавица с великолепной фигурой, подчеркнутой восхитительными нарядами, у нее кураж, сияющие глаза. Эта Диана очень молодая, но уставшая от вдовства и одиночества женщина, окруженная дураками, вроде ее женихов. Скованной предрассудками и правилами, ей поначалу и в галопу не приходит увидеть в своем секретаре Теодоро мужчину. Все решает одно прикосновение, когда ночью, по ошибке, он принимает ее за другую и на мгновение сжимает в объятьях. Это очень точно придумано режиссером и сразу понято публикой: очевидно, что обоих героев пронзила страсть. А остроту ситуации обеспечила чужая симпатия, свидетельницей которой стала загрустившая вдова, отчего, как в омут с головой, бросилась в интригу. Сначала поддерживала свой «имидж» строгой хозяйки, но потом всерьез увлеклась и открыла для себя истинного Теодоро — образованного, азартного, обаятельного, а не только почтительного и скованного все теми же условностями. Так родился этот поединок сильных, неординарных и очень молодых людей, волею судьбы предназначенных друг другу.

Любой, пишущий сегодня о «Собаке на сене», не может не вспомнить о легендарной Марии Бабановой в роли Дианы. По воспоминаниям, она была чарующе женственной, нежной, лукавой и тоже, казалось, «закрыла тему». Но и тут не следует сравнивать. Диана Ташаевой,- Диана другой эпохи, наша современница. В ней больше своенравия и жесткости, чем, наверное, могло быть в исторической Диане, меньше полутонов, но больше откровенного желания и сегодняшней прагматичности, умения постоять за себя. Но главное неизбывно — жажда любви и тайное согласие подчиниться избраннику, добиться того, чтобы «душа могла осуществить свою надежду».

Имя этого Теодоро, Александра Лобанова, тоже стоит запомнить. Высокий, обаятельный, пластичный, он и танцует, и взлетает на вершину беседки, и бесстрашно спрыгивает с нее. Но кроме этого он умеет играть любовь, что редкость, и страдать от любви на сцене. Перипетии непростых отношений со своенравной хозяйкой его герой переживает с истинно мужским достоинством и горячностью юности, демонстрируя хорошую «школу» и настоящую органику. Так что одним мужчиной и одним героем на нашей сцене стало больше.

Под стать хозяину и слуга Тристан. Андрей Харенко — чудесный комик, обаятельный, озорной, легко меняющий маски, не забывающий при этом лукаво подмигивать залу и призывающий его в свидетели — мол, мы-то знаем, кто чего стоит.

Колоритен один из женихов Дианы, маркиз Рикардо, в исполнении Александра Кознова, одетый в золотистый костюм, глупый и напыщенный фанфарон. Актер играет явно «пережимая», но это соответствует природе спектакля. Очарователен и трогателен старый граф Лудовико в исполнении Александра Граве, вносящий в этот смешной спектакль ноту истинной грусти и нежности. Служанки и слуги (А. Фалалеева, В. Воинова, А. Микишова, И. Михайловский и др.) с удовольствием довершают это веселье, которое плещется через рампу, окатывая зрителя радостью, как морской волной.

Оформление спектакля — это нечасто бывает в драматическом театре и случается на классических балетах — заставило зал аплодировать. Художник Максим Обрезков использовал тюлевые занавеси, расшитые огромными цветами (черное на черном, блестки, подсветка), и на сцене возник то ли таинственный сад, то ли богато украшенные покои Дианы, а главное — прекрасный и волнующий мир, где возможны самые невероятные события.  Небольшой фонтан слева —обозначение места действия и игровая точка, позволяющая выстроить эффектные мизансцены. Невысокие ступени в глубине и ажурная золотая беседка в минуты объяснений помогают героям вознестись над обыденностью. А бело-голубой задник (то ли небо, то ли море, во всяком случае — знак стихии) делает контуры фигур изящными и значительными, напоминая зрителям — вот она, великая любовь.

Немного иронии снижает пафос и исключает красивость, но не отменяет простой и емкой формулы нас возвышающей любви. И даже сцена объятий героев на верхней площадке беседки, неизбежно отсылающая нас к знаменитой сцепе из фильма «Титаника» — знак тайного сговора со зрителем и просто беспроигрышный прием, отсылающий нас к романтическим чувствам. (Особо надо отметить и работу хореографа О. Николаева: его танцы не только изобретательно придуманы, но и виртуозно исполнены.) Кому-то эта рецензия может показаться излишне восторженной. Но пафос осмеяния и осуждения совсем вытравил в нас умение радоваться. Да, «Собака на сене» — не новая драма, тут не решают «Проклятых вопросов современности» и совсем не используют ненормативную лексику, увы. Зато тут жаждут идеала, красоты и искренности. Согласитесь, не так уж мало сегодня.