В предисловии к двухтомнику «Евгений Вахтангов. Документы и свидетельства» редактор-составитель Владислав Иванов определил цель монументального труда: вернуть «всего Вахтангова», снять идеологические купюры, ввести в научный обиход ранее не публиковавшиеся материалы. Задача обрела пугающую актуальность, поскольку ряд рукописных документов начала века находится в угрожающем состоянии: «гаснут» карандашные записи, блекнут и исчезают чернила.

Сборник «Евгений Вахтангов. Документы и свидетельства», подготовленный Институтом искусствознания, театральным институтом имени Б. В. Щукина и музеем Театра Вахтангова, не только расширяет и конкретизирует наши представления о личности, пути и творчестве гениального художника, но и спасает его наследие от исчезновения.

Незадолго до смерти Евгений Вахтангов простился со своими студийцами «Габимы»: «Я ухожу. Эта тайна известна и вам, и мне. Хотя я еще молод, мне исполнилось тридцать девять лет. Но Всевышний хочет этого, и я должен повиноваться, как хороший солдат. У меня нет выбора. <?> Я расстаюсь с вами. Дорогие, прощайте. Если я понадоблюсь вам, то я приду. Даже если я не буду здесь, вы почувствуете меня»…

Похоже, Евгений Вахтангов сейчас понадобился многим. Полгода назад вышел огромный том «МХАТ Второй. Опыт восстановления биографии», подготовленный в научно-исследовательском секторе Школы-студии МХАТ. Как человек, причастный к тому труду, могу, что называется, «изнутри» оценить подвиг коллег — Владислава Иванова, Марии Хализевой, Марии Львовой, Ирины Сергеевой и Маргариты Литвин, которые разыскали и расшифровали тысячи документов (в том числе написанные часто гаснущим карандашом и прыгающим почерком больного). Теперь, собранные вместе, они создали уникальную мозаику короткой и поразительно насыщенной жизни Вахтангова.

Сборник «Евгений Вахтангов. Документы и свидетельства», насчитывающий более тысячи двухсот страниц, начинается с публикации свидетельства о рождении и заканчивается рецензией Юрия Соболева на вечере памяти Вахтангова в Московском Художественном театре. В сборнике приведены ранее не публиковавшиеся письма Вахтангова и к нему, его «стихи на случай», заметки из записных книжек, перечень спектаклей, увиденных в Москве, вахтанговские записи бесед Станиславского, протоколы общих собраний и художественных советов Первой и Третьей студий МХТ, студии Гунста, а также воспоминания о режиссере, выдержки из переписки близких ему людей и сотрудников.

Расположенные преимущественно хронологически, документы дают движение судьбы и личности Евгения Вахтангова. Шаг за шагом, год за годом — от первых гимназических опытов до последних записок, написанных в постели отказывающей рукой. Можно проследить, как постепенно вырабатывался вкус режиссера, как болтливость первых стихотворных опытов сменилась почти музыкально организованной прозой его поздних писем, а также как меняются литературные предпочтения, взгляды на искусство, его задачи и цели.

Можно ощутить, как постепенно растет в преданном сотруднике Художественного театра, адепте системы Станиславского ощущение собственного призвания. Как медленно, на ощупь он ищет собственные приемы и средства театральной выразительности.

Наконец, можно увидеть самое сокровенное — постепенное преодоление эгоцентрической сосредоточенности на себе, рост и созревание души, то, что Гиацинтова назвала «разрушением стены» между ним (Вахтанговым) и Богом. «Ведь у него талант как коростой зарос со всех сторон. И все-таки и через коросту выползает. Если бы не было у него этой стены между ним и людьми, между ним и Богом, — он мог бы стать удивительным», — писала Гиацинтова Бромлей.

Сюжет самостроительства гения, может быть, один из самых захватывающих среди многочисленных тем этого монументального труда. О Вахтангове принято говорить как о рано созревшем гении. В двухтомнике, где о многом можно узнать впервые, а главное — впервые многое положить рядом и прочесть без купюр, видно, как медленно, постепенно рос его дар, вполне раскрывшийся только под дыханием близкой смерти. Недаром сокрушался Мейерхольд о «бестактности» смерти: «Праздник мира», «Потоп», «Росмерсхольм» — это были только «пробы пера», и даже «Эрик XIV» — это еще только попытки. Но вот уже «Чудо святого Антония», и «Гадибук», и «Принцесса Турандот» — ступени вверх. Но и это только преддверие. Он приготовлял себя, чтобы начать… И умер».

Хочется верить, что труд «Евгений Вахтангов. Документы и свидетельства» станет новым этапом в изучении творчества одного из крупнейших режиссеров «золотого века» русского театра.