В Театре имени Вахтангова поставили «Дон Жуана» Мольера. Знаменитого сердцееда и развратника не узнать. Брутальность, ярость и мужская харизма, погубившие не одну прелестницу, отсутствуют здесь так же, как и статуя Командора, погубившая самого исторического растлителя. Собственно, от Владимира Мирзоева банального прочтения никто и не ждал. Комедия, заявленная на два действия, присутствует в одном.

Смешно уже с самого начала от работы постановочной части — безоблачное синее небо Испании на заднике изрядно морщинистое. Но дело, разумеется, не в нем, а в Дон Жуане, который является нам в как бы восточном костюме. В роли Дон Жуана — Максим Суханов, и это многое обещает. Обещанное не заставляет себя долго ждать.

При всей своей физической мощи его Дон Жуан похож на большого ребенка, который утомлен дамскими причудами и домоганиями. Но при этом в женском вопросе пытлив, как ум маленького Ломоносова. Причем такое смешение чувств, к которым по дороге добавляются еще многие другие, может играть только Суханов. Пожалуй, никто сегодня так не владеет интонацией, как он. Вот он произносит: «Да» или «Неужели?», а за этим открывается бездна подтекста. Забавно, когда Мольер (перевод Федорова) местами переперт на актуальный сленг, например: «Девушек надо дрюкнуть», «отшампурить» и пообещать «навернуть им гайки». А сердце мужское неплохо бы «пропердолить». В

прочем, более уместным и по-настоящему удачным современным комментарием выглядят блюзы, которые в левой ложе исполняет настоящая блюз-команда во главе с бородатым и совсем немолодым профессионалом Михаилом Соколовым. И если отвязная по настроению классика выглядит вполне реальным комментарием к событиям в жизни Дон Жуана, то музыка Алексея Шелыгина скорее ирреальным к его внутреннему состоянию.  Кстати, две композиции исполняет сам Максим Суханов, оказавшийся неожиданно точным блюзменом и даже композитором, сочинившим для самого себя небольшой вокализ во втором акте.

А во втором акте комедия улетает в трагедию и на комедийные круги, вопреки ожиданиям публики, насмеявшейся в первом акте, не возвращается. Потому как расплата за грехи — дело серьезное, о чем и предупреждает статуя Командора, которая, естественно, отсутствует. Ее заменяет многофигурная композиция из женских тел, нетерпеливо тянущих тонкие ручонки к своему погубителю. Владимир Мирзоев, большое значение придающий внешнему ряду и форме, на этот раз явно недооценил его разрушительных возможностей. И это прежде всего связано с костюмами (Надежда Богданова) — более безвкусную эклектику сложно отыскать и можно рассматривать как дурную пародию на художественные и очень качественные идеи Павла Каплевича. Остается только пожалеть, что из спектакля на выпуске ушел Сергей Маковецкий, игравший Сганареля. Возможно, мы увидели бы блестящий дуэт Суханов-Маковецкий.