Режиссер Евгений Марчелли сочинил для «Отелло» концепцию, близкую к гениальной. Он вообразил всех шекспировских венецианцев комедиантами, в которых нет ни капли искренности — сплошное лицемерие, обман, личины, маски и гримасы.

Следуя этой идее, он нарядил их в колпаки и балахоны, скрыл лица белилами и выпустил на сцену красивой и строгой карнавальной процессией. В лаконично-белых декорациях Владимира Боера, под аккомпанемент барабанных установок, с голосами, усиленными микрофонами, персонажи Шекспира выглядят впечатляюще и обещают неожиданное и яркое прочтение трагедии о венецианском мавре.

Евгений Марчелли предполагал сделать трагедию, столкнув в конфликте холодную театральность и глубочайшую искренность чувств. Театральность получилась эффектной, но незавершенной. А искренность чувств — с приторнейшим вкусом мелодрамы. Главный лицемер и комедиант Яго остался без карнавального костюма. А неторопливый красавец-блондин Отелло время от времени казался пародией на жгучего мавра. Взявшись воплощать свою идею на сцене, режиссер не просчитал четкость жанра.

Поиграл и в комедию «дель Арте», и в психологический театр, и в пантомиму, украсил спектакль красивейшими, хореографически отточенными драками и даже эстрадными выходами. Такое неожиданное разнообразие внесло в затею роковые коррективы. Трагическая маска обернулась веселящейся личиной. «Отелло» получился комичным.

Главные герои преобразились не в пользу режиссера. Прекрасная Дездемона в исполнении Анны Дубровской, которая при живости и кокетстве, свойственным по-настоящему счастливой женщине, выглядит невозможно пустой и ветреной. Сергей Маковецкий (Яго) великолепен, когда, антично воздевая руки, витийствует на сцене, и скучен, когда играет в манере психологического театра. Владимир Симонов (Отелло) со своими задушевными шептаниями на ухо трогателен, как наивный и добродушный великан, но никак не трагичен.

Самые драматические и тонкие моменты пьесы вызывают смех в зале. Поначалу очень осторожный. Но как назло, накала он достигает в самый неподходящий момент, когда Отелло нежно вопрошает: «Ты перед сном молилась, Дездемона?».