Харизматичный актер Максим Суханов рассказал в интервью РИА Новости о том, как ему работается в театре им.
Вахтангова, который в воскресенье празднует 90-летие,  а также поделился мыслями о том, что губит талант творческой личности  и поразмышлял на тему можно ли в России заработать на театре. Беседовала Мария Ганиянц. 

— Вы один из старейших актеров театра Вахтангова,  больше четверти века в нем работаете. Наверняка Вас пытались переманить другие театры. Что удержало?

— Наверное, то, что с 1985 года, когда меня позвали в театр Вахтангова, и до сегодняшнего дня никогда не было ощущения, что
я там не нужен. Для меня, как для человека, который привык все время что-то делать, важно осознавать востребованность. К чести театра надо сказать, что все перемены, которые в нем происходили, а их было немало, никогда не мешали основной деятельности. Театр на моей памяти всегда жил гармонично.

— Вы пришли в театр им. Вахтангова уже при худруке Михаиле Ульянове?

— Мне повезло. Когда я пришел в театр, его практически сразу возглавил Михаил Александрович Ульянов, который очень хотел,
чтобы атмосфера в театре была как можно более творческая. Хотя Ульянов возглавил коллектив в сложное для страны время в 1987-88 году, он прекрасно понимал, что только экспериментируя в области разных художественных направлений, можно привлечь публику. Эксперимент лежит в основе любого искусства, и Ульянов это очень хорошо чувствовал, приглашая различных режиссеров. Возможность работать с разными постановщиками привлекает артистов, они не киснут, а движутся вперед.

— Поговаривали, что после смерти Ульянова в 2007 году Вам собирались предложить пост худрука театра

— Было много разговоров и слухов, но коль этого не произошло, может и, слава Богу. С одной стороны, не режиссер может
руководить театром, если он понимает, куда нужно театру двигаться, и который собирает под крышей театра нужных актеров и режиссеров, как это делал, к примеру, Ульянов. С другой  стороны, есть вариант, когда театр возглавляет режиссер, которому есть что сказать, который любопытен к миру. Таким режиссером, мне кажется, является Туминас.

Благодаря тому, что не назначили на этот пост меня и еще кое-кого, кого бы точно не хотелось видеть в качестве руководителя, мы сейчас имеем во главе театра одного из талантливейших режиссеров с мировым именем, интересного и загадочного  Римаса Туминаса.

— Как приняли Туминаса  в театре?

— По-разному, но большинство с радостью. Мне кажется полезным, что театром руководит человек другой культуры, другого
направления, несколько отличного от  русского театра. Хотя Туминас прекрасно знает  московскую театральную традицию, он здесь учился. Такого рода новая кровь только на пользу, ведь Туминас создал симбиоз русского театра и литовского, который ближе к европейской традиции. Он сам все время ищет новые идеи и формы, настаивает, чтобы те, кто рядом, тоже искали и предлагали. Очень ценно, что он сохранил такую непосредственность.

Такие люди создают вокруг себя творческую атмосферу, очень живую, к которой  все хотят быть причастными. Мне кажется,
что его  приход привлек еще больше внимания со стороны мирового культурного театрального сообщества, театр Вахтангова стали больше приглашать на гастроли. Все очень весело.

— Почему Вы тогда заняты всего в трех спектаклях?

— Я всегда играю немного, мне хватает. Никогда не стремился играть как сумасшедший, и репетировать одну пьесу за
другой. Я  не успеваю быстро восстанавливаться после сыгранной роли, поэтому тот ритм, который у меня выработался, правильный — оставляет время и для кино, и для других дел.  Сейчас вот  я не ничего репетирую.

— Нужен ли в России репертуарный театр, или лучше относиться к постановкам, как проектам, для которых собирается
команда, а потом все  разбегаются?

— Нельзя сказать, что репертуарный театр себя изжил, но есть театры, которые давно деградировали. Тогда стоит
задуматься, что может эти театры и не стоит поддерживать государственными деньгами, либо надо менять людей, которые руководят процветанием этого болота. Но такие перемены должны осуществлять понимающие люди, а у нас таких почти нет.

— Может ли театр без господдержки стать успешным коммерчески и при этом одновременно сохранить художественную
ценность и остаться экспериментальной площадкой?

— Это возможно. Театру, чтобы перейти на самоокупаемость, будет достаточно получить от государства не деньги, а
послабления по коммунальным выплатам и налогам.

— Что еще нужно для развития театра?

— Чтобы театр жил, необходима конкуренция. По-настоящему талантливый режиссер никогда не будет препятствовать другому
таланту. Когда  говорят, что кто-то с кем-то не может ужиться, — это все завистливый эгоизм, который к таланту не имеет отношения.

— А разве талант величина переменная?

— Талант — это не то, что вечно с тобой. Талант перестает пульсировать, когда человек перестает за ним ухаживать, перестает себя развивать, перестает быть любопытным, окаменевает, когда шлейф былых побед больше того, что он делает в настоящем. Это плохая старость, которая отпугивает тот дар, который был в человеке.

Я сам стараюсь фильтровать все процессы, которые со мной происходят, для меня важно уметь менять ритм жизни, вовремя
уходить от общения, проваливаться в одиночество, заниматься созерцанием. Для меня одиночество всегда со знаком плюс. Я по природе — интроверт.

— Интроверту на сцене должно быть крайне неуютно?

— Я говорю вам о том своем «Я», которое часто у меня просыпается. Но это не значит, что у меня нет других «Я», которые могут быть экстравертными. Это просто разный вид существования, который и стимулирует жизнь.

— Ну, прямо как по Винни Пуху: «Что значит «Я»? «Я» бывают разные!»

— У каждого человека, конечно, есть разные «Я», вопрос только в их количестве  Но важнее всего, как проходит диалог между этими «Я».