Московский театр имени Вахтангова отпраздновал свое 90-летие премьерой созданного под руководством Римаса Туминаса спектакля «Пристань», в котором на сцену вышли прославленные ветераны вахтанговской труппы. На приуроченной к юбилею премьере умилялся и грустил РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

О традициях юбилейных торжеств в спектакле «Пристань» напоминает только финал, когда сцену закрывает белый экран-парус, а на него проецируются фотографии знаменитых актеров, когда-то игравших на этих подмостках,— и появление каждого из ликов зал встречает благодарными аплодисментами. Идея худрука театра Римаса Туминаса, однако, состояла в том, чтобы аплодисменты достались не теням
прошлого, а в первую очередь вахтанговцам, которые остаются на сцене своего родного театра. Многие из них в силу понятных причин, наверное, не смогли бы сейчас «вытянуть» на себе главную роль в большом спектакле — а неглавные им и предлагать совестно — но фрагмент или несколько сцен сыграть не просто могут, но так могут, что только диву даешься.

Новый спектакль придуман не просто благородно, но и весьма хитро: по сути дела, это спектакль-концерт, состоящий из отрывков. Всего их девять, в день юбилея было сыграно восемь, но легко вообразить представление «Пристани», состоящее из семи или шести частей (тем более что восьмичастная композиция длилась четыре часа). Программка сделана в виде набора открыток, который можно легко тасовать. Так же легко тасовать и фрагменты спектакля — никакой сколько-нибудь важной сквозной мысли в этой композиции, где Пушкин соседствует с Эдуардо Де Филиппо, а Брехт с Буниным, не прочитывается. Водная тематика, заданная в названии, дает о себе знать лишь изредка возникающими звуками волн.
Пристань — это, конечно, сам Театр имени Вахтангова, об архитектуре которого напоминает декорация Адомаса Яцовскиса, почти не меняющаяся весь вечер: высокие стены, колонны, деревянные скамьи, театральная люстра и темнота сценической глуби.

Сборный вечер бенефисов — не тот случай, когда уместно обсуждать работу постановщика, тем более что над спектаклем работала целая режиссерская команда и авторство того или иного фрагмента осталось анонимным. К тому же, когда речь идет о немолодых мастерах сцены, вряд ли стоит ожидать поразительных метаморфоз — и неудивительно, что, скажем, Василий Лановой читает Пушкина столь же звонко и радостно, как две или три эпохи тому назад. Понятно, что главное в этом спектакле — сам факт встречи публики с любимыми актерами. И как бы ни менялся
набор «Пристани», четыре фрагмента из показанных в день 90-летия кажутся особенно ценными.

Два из них все-таки просятся быть развернутыми в целые спектакли — «Цена» Артура Миллера и «Визит дамы» Фридриха Дюрренматта. Когда Юлия
Борисова первый раз появляется в роли миллионерши Клары Цаханассьян, приехавшей в родной город, чтобы в обмен на большие деньги получить жизнь своего давнего возлюбленного, зал буквально замирает от восхищения. Принцесса Турандот предстает действующей и властной королевой — эксцентричной и загадочной, точено-изящной и в то же самое время величественной. Остается только досадовать, что предыдущая премьера в родном театре у Борисовой была еще в прошлом веке. Наверное, поэтому в первом своем эпизоде актриса кажется немного скованной, но, когда в роли наступает драматический перелом, темперамент и тонкость Борисовой, соединяясь, срабатывают столь сильно, что стыдишь самого
себя, минуту назад непроизвольно высчитывавшего возраст актрисы.

Владимир Этуш и его герой — продавец мебели Грегори Соломон из «Цены» — ровесники. «Мне почти 90»,— эту реплику Этуш адресует непосредственно зрительному залу, буквально взрывающемуся овацией. В зал кидаются и многие другие реплики Соломона — ироничного и мудрого старого еврея, философствующего коммерсанта, вроде бы уставшего от жизни, но не перестающего наслаждаться каждой ее секундой. И если игра Юлии Борисовой напоминает об аристократизме и возвышенном благородстве вахтанговской традиции, то игра Владимира Этуша — о ее
лукавстве, о масках и шутовстве.

Наконец, не отрывки из пьес, а два коротких рассказа Бунина. Один — малоизвестный, «Благосклонное участие», сыгранный 95-летней Галиной Коноваловой — актрисой, никогда не входившей в число вахтанговских знаменитостей. Лишь десятый десяток лет принес ей всеобщее почитание и заметные новые роли. Конечно, зрители смотрят на нее как на диковинку: женщина, которая старше своего академического театра, буквально порхает по сцене в туфлях на каблуках, демонстрирует изящные ножки и приглашает оценить свое декольте, жонглирует текстом так, как будто импровизирует, меняет наряды буквально на глазах у зрителей и не забывает с ними кокетничать. В рассказ про всеми забытую старую актрису, трепетно готовящуюся к выступлению на благотворительном вечере, Галина Коновалова примешивает изрядную долю самоиронии — и тем самым избавляет публику от неудобства, которое деликатные зрители должны были бы испытывать на «Благосклонном участии».

Когда, опираясь на трость, на сцене появляется Юрий Яковлев, зал словно превращается в единое целое, сжимающееся от любви к этому чудесному актеру и в тревоге за него. Кажется, из всех физических средств выразительности у него теперь есть один только голос. «Темные аллеи» Бунина Яковлев играет своим голосом, в бархатных складках которого отыскиваются и горечь от невозвратности прошлого, и строгое приятие судьбы, и удивление от невозможности понять высший промысел, и какая-то завидная любезность расставания с земным. Когда рассказ закончен,
герой медленно уходит в глубину сцены, и на фоне открывшегося светлого задника его черная фигурка, точно готовясь взлететь, вдруг начинает легко пританцовывать — а на прощание он, не обернувшись, взмахивает тростью. «Все проходит, да не все забывается»,— сказано у Бунина. Вот и этот танец-уход Юрия Яковлева не забудется никогда.