Так совпало: в Театре им. Евг. Вахтангова шла премьера спектакля по пьесе Жана Ануя «Медея» в постановке Михаила Цитриняка (для известного режиссера это дебют в прославленном театре), а в те же дни СМИ давали информацию о женщине из подмосковной Балашихи, которая отправила двух маленьких детей и мужа на тот свет. По только одной ей известной причине. И как прикажете после этого воспринимать кровавый сюжет великой трагедии? Как ни странно, но довольно внятные и небанальные ответы Медея с Арбата в блистательном исполнении одной из ведущих актрис своего поколения Юлии Рутберг может дать.

… это катастрофа, ведь получается — человеческую природу ничто не может ни изменить, ни улучшить. И под давлением обстоятельств из симпатичной домохозяйки может «вылезти» такой монстр — мало не покажется. Кстати, героиня нашумевшего фильма «Елена» из той же когорты. И что думать? Оправдывать, мол «архетипы» виноваты?

Медею, по-моему, нельзя оправдать ничем, а посочувствовать можно и нужно. Что в древнегреческом мифе, что у Софокла и Еврипида, что у более близкого к нашему времени Ануя — она остается с клеймом убийцы. И это приговор, и за это она поплатится, ведь нет преступления без наказания.

Героиня Юлии Рутберг уже к началу действия одержима  стремлением  повернуть в другую сторону развитие сюжета. Она мечется, понимая, что теряет мужа по имени Язон (Григорий Антипенко играет его неким плейбоем, стремящимся к благополучию) и не слушает свою кормилицу (Нина Алабина), уговаривающую ее покинуть чужую страну и вернуться на родину. Медея обуреваема страстями, и актрисе удивительным образом удается «подкупить» зрителя, хотя он заранее знает, чем закончится история.

Медея прежде всего женщина, но она неженственна, вернее, не такая безмозглая куколка, которая вдруг после всех жизненных перипетий понадобилась ее мужу Язону. Свободолюбивая, страстная, непримиримая. И в то же время все же она слаба и беззащитна и хочет, чтоб ее просто любили, не за что-то. Мужчину она любит на уровне инстинкта, и ничего не может с этим  поделать. Не может она смириться с тем, что Язон предпочитает ее любви нечто другое, например, налаженный быт и покой. Уж чего-чего, а покоя эта Медея дать не может.

Вот эту тему Юлия Рутберг, одетая как современный подросток в штаны с карманами, бутсы и растянутую майку, подчеркивая тем, свою «инакость» и «отвязность» на фоне «белых одежд» остальных персонажей, играет великолепно. Порывистая, нервная, она вдруг становится совсем другой, когда муж приходит объясниться и оправдаться. Ласковая, нежная, податливая, Медея сперва просто не может поверить в то, что ее герой так низко пал и ради благополучия готов предать их любовь. А то, что она ему се же мила как женщина сомнений нет, хотя он пришел к бывшей жене накануне первой брачной ночи с женой новой, дочерью царя Креона (Андрей Зарецкий). Тела тянутся друг к другу, а души разделяет непробиваемая уже ничем стена. Любовная сцена сыграна так отчаянно, что этим двоим веришь и тем более сочувствуешь Медее — все же отвергнутой и изгнанной. Адекватна ли ее месть (трое убиенных — собственные дети плюс соперница) случившемуся — вот в чем вопрос. Медея отомщена. Язон повержен. И как им дальше жить с этим?

Действие спектакля поначалу разворачивается на круглом в виде солнца уютном матрасе — предмет из прошлой более-менее благополучной кочевой семейной жизни (художник — Мария Рыбасова). Изгнанная из Коринфа царем Креоном, она сидит со своей кормилицей у костра и прислушивается звукам празднества, смутно догадываясь, что это свадьба и что ее муж находится именно там. Позже коврик сворачивается в грубый  бесформенный тюк и висит как дамоклов меч над головами участников трагедии. В финале прямо под ним — босая, совсем беззащитная Медея в белой рубахе. Две прислужницы принесут ей сосуд и она окунет в него две белые тряпочки, а потом будет стоять с этим окровавленными символами двух своих зарезанных детей. Жалкая, обессиленная, отомстившая.

Эта роль в актерской судьбе замечательной актрисы Юлии Рутберг, конечно, станет одной из главных. Видно по всему как давно она ждала подобной роли, ведь в родном театре она работает преступно мало. То, с каким накалом страстей и глубинным проникновением в образ она играет свою Медею, в чем-то оправдывая, в чем-то обвиняя, выводит спектакль на уровень высокой трагедии. Трагедии на все времена.