Легендарный режиссер впервые после ухода из Театра на Таганке рассказал «Труду» о своих планах

Сегодня, в Международный день театра, на сцене Театра имени Вахтангова состоится премьера спектакля «Бесы», которого с особым нетерпением ждет публика: ведь после того, как Юрий Любимов ушел, хлопнув дверью, из своей «Таганки», это его первая работа в России. Сказать, что Любимов волнуется — значит ничего не сказать. Ведь эта сцена тоже для него родная — отсюда когда-то начался его путь к славе. При этом внешне Юрий Петрович держится спокойно, на актеров не кричит, на сцену не выбегает и своим волшебным фонариком не дирижирует — просто сидит за режиссерским столиком и общается с исполнителями через микрофон. Возможно, это уже другой, «посттаганковский» Любимов — его репетиция скорее походит на съемки фильма, когда режиссера больше волнует картинка и выразительность мизансцены, чем собственно игра актеров, которые, бог даст, сами «доберут» до нужной кондиции. Наш разговор проходил под шумовое оформление монтировки декораций вечернего спектакля, что ничуть не раздражало Любимова и даже, как показалось, веселило.

— Как вам в памятных вахтанговских стенах?

— Ну, как вы думаете, если с 17 лет тут бегал, еще в старом театре, до взрыва, до войны (старое здание Театра имени Вахтангова было до основания уничтожено фашистской авиабомбой в июле 1941 года. — «Труд»)… Смотрю, наблюдаю.

— Щемит сердце?

— Нет, я не сентиментален. Я человек деловой и рабочий. Как начал с 14 лет работать монтером, потому что папа был лишенец и меня никуда не принимали (отца Любимова, известного московского библиофила, с началом массовых репрессий арестовали и лишили гражданских прав. — «Труд»), так и тружусь. Тогда и ФЗУ окончил, поступил на завод. Два года постигал профессию, получил высокий разряд электрика, и так без перерыва работаю по сей день, скоро отмечу свои 95 лет. Вот и вся моя биография. Я все знаю про жизнь и тут, и там, куда меня отправили, лишив гражданства (в 1984 году Любимова, находившегося на гастролях в Лондоне, лишили советского гражданства, которое вернули в 1989-м. — «Труд»). Так что я реальный человек.

— Вахтанговские актеры отличаются от таганковских?

— Нет. Актеры — это особая каста. Они почти везде и всегда одинаковые. И в Греции до Рождества Христова, и тысячу лет назад, и сейчас. Конечно, талант дает Господь, и по таланту все разные, а вот по привычкам… Например, буфет очень любят. Помните, у Островского: «Место актера — в буфете, он стремится туда, как из лука стрела».

— На знаменитой пресс-конференции в дни недавнего конфликта в Театре на Таганке вы сказали, что обязательно поставите «Бесов» Достоевского. Уже тогда предполагали, что это произойдет в Театре имени Вахтангова?

— Я мог поставить где угодно, но министр культуры сказал: «Хорошо, чтобы вы после ухода из вашего театра остались в России». Вот я и остался, приступив к репетициям «Бесов» в Вахтанговском театре, куда меня пригласил художественный руководитель Римас Туминас. Будучи студентом ГИТИСа, еще в 1976 году, во время постановки «Мастера и Маргариты» Булгакова, он проходил практику у меня. Можете у него спросить. Он вам расскажет, как я с ним обращался.

— Юрий Петрович, почему советская цензура так долго запрещала постановки «Бесов» в театре, кино?

— И вы знаете почему, и я знаю почему, и все это знают. К чему банальности пороть? Извините, я человек резкий. Зачем в прятки играть?

— На ваш взгляд, «Бесы» сегодня особенно актуальны или это произведение своевременно во все эпохи?

— А вы себя спросите. Например, Лев Толстой считал «Бесов» фельетоном, но я другого мнения. Достоевского волновало, что с миром творится нечто страшное — люди одержимы разрушительными идеями. Именно в «Бесах» мы видим душу погубленную. Ведь это Ставрогин советует скреплять ряды заговорщиков кровью, так как кровь, по его мнению, самый лучший цемент. Разве этого не достаточно?

— Но ведь у каждого режиссера своя трактовка классического произведения.

— Конечно, это тоже зависит от дара: каждый работает в силу своего таланта, данного ему свыше. Но существуют еще и установки начальства. Это совершенно разные плоскости. Когда диктует начальство, то профессиональный человек работает, потому что ему заказали. Но одно дело, когда по заказу работает Рафаэль: это остается навсегда, и мы до сих пор этим любуемся. А менее одаренные люди создают лживое искусство, которое можно насадить только силой.

— Ваше искусство всегда было связано с правдой жизни, и вы неоднократно обращались к творчеству Федора Михайловича, что оставалось в памяти зрителей.

— Ну, это уже история…

— Тем не менее, судя по тому, что я видела на репетиции, вы работаете с вахтанговцами в эстетике своего «таганковского» театра.

— А в какой же иначе?! Я ее утверждал 50 лет, пока театр сознательно не погубили начальники, поскольку артистам всегда хорошо без твердой руки. Таким образом, театр Любимова закончился, а взамен будет существовать профсоюзный театра имени Шмакова (Юрий Петрович намекает на то, что летом в дни конфликта в Театре на Таганке одной из противостоявших ему сил, обвинявшей его в чрезмерном сосредоточении власти, была проф-союзная организация. Имя председателя Федерации независимых профсоюзов России Михаила Шмакова упомянуто здесь в символическом значении, так как сам он не принимал участия в этой коллизии. — «Труд»).

— И вместе с тем остался театр Любимова, который вы носите с собой.

— «Но мне от этого не легче», как говорил мой друг Николай Робертович Эрдман, замечательный драматург, автор сценария к фильму «Веселые ребята». Его пьесы «Мандат» и «Самоубийца» до сих пор ставятся во многих театрах по всему миру.

— Наверное, каждому режиссеру нужна своя актерская команда?

— Не обязательно. Ведь когда меня лишили гражданства, я работал в разных странах. Иногда сам выбирал актеров, а если мне недоставало нужных исполнителей в труппе, то объявлял конкурсы. Так было и в Англии, и в Америке, и в Германии — всюду, где существует контрактная система. В Москве я часто толковал высокому начальству о необходимости контрактной системы, без которой репертуарные театры погибнут. И что?!

— Но вроде бы сейчас министерское начальство, наконец, «клюнуло» на нее…

— Так ведь оно лет 20 «клюет» и обещает.

— Значит, пока в театре есть сильные лидеры — коллективы сохраняются, а когда их нет и всем заправляют актеры — разброд и шатание?

— Когда один человек (то есть руководитель. — «Труд») работает по контракту, а остальные в театре навсегда, то такой театр обречен на конфликтное существование. Закон сегодня защищает не работодателя, а рабочего — даже если он ничего не делает.

— Вас хорошо принимают в Вахтанговском театре?

— Очень. Римас Туминас — умный человек и высокий профессионал. Он поднял театр, его спектакли имеют большой успех не только в России, но и за границей. Настоящий художественный руководитель никогда не будет разваливать свой театр, но всегда будет много требовать от артистов.

— Как ощущаете себя в свободном плавании?

— Прекрасно! Наслаждаюсь ощущениями свободного человека: хочу ставить спектакль — заключаю контракт, не хочу — не заключаю. Сейчас из-за выпуска спектакля в Вахтанговском театре пришлось приостановить подготовительный период работы над «Князем Игорем» в Большом театре. А после премьеры «Бесов» Достоевского в моей «альма-матер», буду встречаться с блистательным балетмейстером современности Юрием Григоровичем. Может быть, даже поеду к нему в Краснодар. В общем, без работы не сижу.