«Пускай и счастие и муки
Свой горький положили след,
Но в страстной буре, в долгой скуке
—Я не утратил прежний свет».
А. Блок, 1912 г.

Она похожа на Прекрасную Даму эпохи Серебряного века. Высокая, с тонким станом, копной струящихся светлых волос и огромными прозрачными глазами, с какой-то необыкновенно легкой, летящей походкой и царственным поворотом головы, она отличается от женщин сегодняшнего, современного типа. Ее трудно представить в вагоне метро, в продуктовом магазине, на запруженной народом московской улице. Стихия этой женщины — бальные платья из шуршащих дорогих тканей, элегантные экипажи, будуары в полумраке мерцающих свечей. Другое общество, другие мужчины, другое обхождение.

Но поскольку ей суждено было родиться в другую эпоху, она пошла по единственно возможному пути повернуть время вспять: стала актрисой. Ведь только в театре есть настоящий шанс отключиться от сегодняшних реалий, переместиться в любую точку времени и пространства, примерить на себя ту действительность, которая кажется наиболее близкой. И что с самого начала своего творческого пути и по сей день с успехом проделывает актриса Театра имени Евг. Вахтангова Елена Сотникова. Перемещаясь то в столь любимый ею и подходящий ей Серебряный век, то в средневековую Англию, то и вовсе оказываясь между этим и по­тусторонним миром. И каждый раз это перемещение во времени столь легко и органично, что становится ясно: пет, эта женщина — не из сегодняшнего дня.

По ее собственному признанию, актрисой Елена хотела быть всегда. Можно сказать, родилась с этим желанием. И всегда знала, что ее мечта осуществится. Во всяком случае, с юных лет она делала все возможное, чтобы претворить свое стремление в жизнь. Сколько себя помнит, все время что-то играла. Ни одна школьная самодеятельность не обходилась без ее участия: Учась в старших клас­сах, Елена занималась еще и в Театре юных москвичей (было такое замечательное заведение во Дворце пионеров на Ленинских горах, взрастившее немало популярных и просто замечательных деятелей сцены). Словом, искала разные пути соприкосновения с вожделенной профессией.

Опять же будучи школьницей, Сотникова снялась в эпизоде культового фильма Владимира Меньшова «Розыгрыш». Поскольку Елена оказалась моложе главных действующих лиц фильма, ей предложили побыть в массовке, что ее ни в коем случае не обидело — наоборот. Кстати, обижаться, сетовать на судьбу Елене Сотниковой никогда не было свойственно. А первое ее публичное выступление состоялось… на льду. Елена занималась фигурным катанием, и ее часто выбирали в группу, которая поздравляла профессиональных фигуристов после различных чемпионатов. И вот она выехала на лед, подарила цветы какой-то знаменитой паре — и упала, снискав тем самым первые в жизни аплодисменты. Хотя думается, аплодировали не столько падению, сколько умению после этого встать.

Елена Сотникова: «Желание стать актрисой никогда не претерпевало изменений в моем сознании. Я очень рада, что не обманулась. Хотя, конечно, профессия эта сложная и не всегда благодарная. Тем не менее, я считаю себя счастливым человеком. Несмотря на чувство неудовлетворенности, которое периодически возникает — скажем, после неудачной репетиции, — я все равно ощущаю, какое это счастье: приходить в театр, возвращаться после спектакля…»

Поступала она, как многие, — во все театральные вузы одновременно. В Щепкинском Елена почему-то сразу не приглянулась, с ГИТИСом тоже что-то не сложилось. А с ВГИКом и вовсе произошла странная история. Тамара Макарова и Сергей Герасимов, набиравшие курс, спросили: «Вы в самодеятельности участвовали?» Услышав радостно-утвердительный ответ, мастера забраковали потенциальную актрису. В результате этого «естественного отбора» остались Школа-студия МХАТа и Щукинское училище. В Щукинском в тот год был огромный конкурс, к тому же среди абитуриентов оказалось много актерских детей, но Елене удалось преодолеть все преграды и стать студенткой. Сама она считает, что это первое крупное везение в ее жизни. А второе — поступление в Вахтанговский театр.

В театре для Елены Сотниковой в первую очередь важно ощущение праздника. Наверное, это пошло еще от семейных традиций (хотя семья Елены никак не связана с искусством: мама, самый близкий для нее человек, сама мечтала стать актрисой, но судьба сложилась иначе). Глава семьи, отец Елены, был летчиком, дома бывал очень редко. И каждый его приезд был праздником, маленькой премьерой. Может, поэтому, сегодня Сотникова больше все­го в театральном процессе любит премьеру. Ей важнее результат, а не процесс. Нет ничего лучше ощущения внутреннего удовлетворения, чувства, что работа удалась, что затраченные усилия окупились.

В самом начале актерской деятельности Елене очень повезло: на подмостках и на съемочной площадке она встречалась с замечательными мастерами, которые очень внимательно относились к молодой коллеге. Мало кто из актеров не мечтает сняться хотя бы в эпизоде, скажем, у Петра Тодоровского. Елене довелось сыграть «невесту, которую крадут грузины» в знаменитой «Любимой женщине механика Гаврилова». А на четвертом курсе Щукинского училища Сотникова снялась в двухсерийном фильме «Кража», где оказалась в компании с Анастасией Вертинской, Иннокентием Смоктуновским (ставшим потом одним из самых любимых актеров Елены, восхитив ее своими безграничными возможностями), Олегом Борисовым.

Примерно в этот же период Елена параллельно репетировала Дону Анну в спектакле «Каменный гость» Театра на Малой Бронной (его ставил актер Николай Волков) и роль в спектакле «Закон вечности» в Театре имени Пушкина. Поэтому выбор, куда идти после училища, у молодой ак­трисы был велик. Но она выбрала Вахтанговский — как наиболее солидный и близкий по духу (к вопросу о праздничности). И первой ролью на прославленной сцене, куда Елена поступила сразу же по окончании Щуки, стала Соня в «Лешем» Чехова. А каждый выход на сцену сопровождался соседством с Юлией Борисовой, Юрием Яковлевым и другими вахтанговскими звездами.

Елена Сотникова: «Вот чем интересна наша профессия — это необыкновенным количеством встреч с потрясающими, талантливыми людьми. И открытием себя — через них». Самым важным на творческом пути для каждого артиста, безусловно, является поиск «своего» режиссера. С таким, кто не только (и не столько) даст возможность сыграть лучшие роли, но поможет поверить в себя и пода­рит потрясающее чувство упоения собственной профессией. Для Елены Сотниковой таким режиссером стал Петр Фоменко. На сегодняшний день у них четыре совместных спектакля. Начиная с трагедии «Государь ты наш, батюшка…» по пьесе Ф. Горенштейна, где Елена сыграла жену Петра, Екатерину Первую, продолжая «Без вины виноватыми…» и «Пиковой дамой» и заканчивая «Чудом святого Антония».

Петру Наумовичу свойственно давать актеру свободу, убеждать его в своей неповторимости, внушать ему любовь и веру в себя. Притом, что ни в одном из вышеназванных спектаклей у Елены Сотниковой нет ролей из той серии, что принято называть главными, работу с Фоменко актриса вспоминает как наивысшее актерское блаженство. Кроме того, у Петра Наумовича просто не существует разделения на «главные» и «неглавные» роли. Каков бы ни был сам по себе выход актера, пусть даже это несколько минут и несколько слов, все равно ему будет уделено достаточно внимания, а образ будет выстроен и отточен до мелочей. Как, например, в изящной ироничной фантазии-притче «Пиковая дама», где перед глазами зрителей проскальзывает калейдоскоп портретов-миниатюр, очаровательная княжна Полина в исполнении Сотниковой запоминается мгновенно, хотя сценического времени у нее совсем немного. В легендарных «Без вины виноватых» актрисе отдан только пролог, но именно ее Люба Отрадина, молодая и лирическая, с переполненной душой, открытая и доверчивая, настраивает нас на дальнейшее восприятие этого образа, задает тон грустной и радостной судьбе Елены Ивановны Кручининой.

А в мистическом анекдоте по пьесе Метерлинка «Чудо святого Антония» Фоменко и Сотникова и вовсе придумали вещь почти провокационную. Кто бы мог подумать, что старая тетка мадам Ортанс, чьи похороны, собственно, и составляют основу сюжета, может быть полноценным участником действия? Ан нет: тетушка после сотворенного святым Антонием воскрешения не только оживает, но и проявляет недюжинную активность. Замершая было жизнь бьет в ней ключом, темперамент бурлит вовсю, а страсть к мужскому полу просто приводит в растерянность скопившихся вокруг многочисленных родственников, которым и приходится укрощать разбушевавшуюся мадам Ортанс. Правда, вместе с жизнелюбием в златокудрой красавице пробуждается что-то еще: зловещее, страшное, пугающее, тем более что тетушка не в состоянии говорить, и никто не знает, что у нее на уме. Но в какой-то момент ее глаза загораются кровожадным блеском, в движениях появляется нечто хищническое — кажется, сейчас она улыбнется, а во рту обнаружатся клыки Дракулы. И этот переход настроения придает спектак­лю мрачный оттенок, еще более обесценивая поступок несчастного святого. Воскрешать мертвецов — грех, и Антоний получает по заслугам, правда, не от небесной, а от вполне земной канцелярии. Мадам Ортанс потом благополучно умирает заново, но ее жутковатый визит на этот свет становится своего рода предупреждением оставшимся, зна­ком, на который стоит обратить внимание.

Если вглядеться в «послужной список» Елены Сотниковой, то на первый взгляд в нем отсутствует всякая логика. Что общего может быть, скажем, у трагической королевы Элинор и сумасбродной полковницы Фарпухиной из лирического фарса «Дюдяшкин сон»? Как ни старайся, а образы, сыгранные Сотниковой, никак не складываются в единый портрет. Однако сама Елена другого мнения. По ее убеждению, актерскую биографию выстраивает Ее Величество Судьба. Иными словами, жизнь за счет тех или иных обстоятельств сама подводит артиста к роли, одновременно и помогая ему (ведь гораздо удачнее можно воплотить на сцене ситуацию, участником которой ты был, которую пропустил через себя), и заставляя обдумывать происшедшее, остерегаться роковых ошибок, набираться опыта.

Елена Сотникова: «В жизни актриса должна пройти через очень многое: через любовь, разочарования, предательство. Поскольку для меня самое основное — это профессия, многие жизненные вещи как бы подстраиваются судьбой под нее. Ведь, что самое интересное, часто бывает так: идет некий период в жизни, ты переносишь какие-то испытания, и вдруг появляется роль, которая всю накопившуюся энергию, все переживания забирает в себя. То есть жизнь подготавливает тебя к роли. Есть такая теория, что душа нерожденного ребенка перемещается в пространстве и ищет своих родителей. Так же происходит и с ролью. Пересекаются какие-то энергии, и тебя находит именно эта роль. Наверное, это как любовь: имен­но этот, а не другой мужчина появляется на горизонте. У меня не было ни одного случайного попадания. А поскольку мы все видоизменяемся в течение жизни, то роль не только находит, но и учит нас чему-то, направляет дальше».

Актерские мечты сбываются нечасто. Порой бывает так, что предназначение — в одном-единственном образе, а именно он почему-то прошел мимо. Елене Сотниковой суждено было родиться похожей на блоковскую Незнакомку, женщину из Серебряного века. И эта ее сущность воплотилась в красавице Анри-Генриэтте, героине спектакля «Три возраста Казаковы», поставленного по стихам Марины Цветаевой. Ремарка автора «лунный лед», характе­ризующая эту женщину, применима к Генриэтте —Сотииковой только по внешним параметрам. Для актрисы самым главным в образе стала душа Генриэтты, ее способность любить, гореть, страдать, а не только внушать такие чувства. Изящная фигурка в гусарском костюме, не скрывающем женственности, ироничная и нежная кошечка, прогнавшая покой безбожника-ловеласа Казановы — это видение, будто ступившее в комнату прямо из сна, предстает перед его взором в их первую встречу. Ее слова — колкие льдинки, глаза — голубое небо, а движения — свежий ветер. Она словно бы материализовалась из мерцающего ночного воздуха: кажется, дотронешься — и растает. Нереальность и вместе с тем осязаемая чувственность ее облика завораживает Казанову, туманит, дурманит, чарует. Ледяная Генриэтта мучает своей неприступностью — но еще сильнее мучается сама. Ее светлый лучистый образ будто наполняется темнотой, трауром по несвершившейся любви, как дорогой хрустальный бокал — горьким пьянящим напитком. От прикосновений Казановы она вздрагивает, словно от боли, а ее чистое лицо искажает страшная гримаса горечи и отчаяния. «Мое роковое и грустное счастье», — называет ее Казанова; но думается, что она вполне могла бы произнести эту реплику в ответ, причем делая акцент на слове «роковое». Генриэтта не властна над собственным сердцем, но властна над памятью полюбившего ее мужчины. Память — ее оружие и оборона. Вот, кажется, ее уже нет, она исчезла, растворившись во вре­мени и пространстве, уйдя сквозь оконные стекла, — и вместе с тем она ощутима и реальна. Казанова вдыхает ее, как воздух, заражается ею, словно наркотиком, обрекая себя на вечный непокой.

Очень простой, без излишних актерско-режиссерских изысков, но ясный и светлый спектакль, поставленный Евгением Симоновым, уже давно пользуется успехом у публики. По мнению Елены Сотниковой, это вполне закономерно, ибо людям во все времена были близки и чистота, и романтичность, и разгул фантазии — все то, чем отличаются «Три возраста Казановы». Нравится спектакль и самой актрисе — как натуре поэтической (Елена давно пишет стихи и очень увлечена этим занятием) и любящей хороший, качественный театр, и просто как женщине с глубокой, ранимой и чувствительной душой.

Елена Сотникова: «Генриэтта, наверное, так же, как и я, что-то испытав в жизни, вынуждена прикрываться внешней холодностью, внешним льдом. Интересно было играть женщину-загадку, которая проходит через всю судьбу мужчины, пусть одним только мазком, прикосновением, но остается в его душе и памяти навсегда. Жизнь показывает, что чаще всего мужчины помнят тех женщин, которые были с ними непреклонны, недоступны. Притом, что для самой Генриэттыэтот отказ был безумно болезненным, она хотела остаться в памяти Казановы единственной. Ведь она его по-настоящему любила».

Елене Сотниковой вообще интересно играть женщин с непростой судьбой. Судьбой, в которой есть и боль, и изломанность, и сложность взаимоотношений, но при этом и свет, и любовь, и прощение. Одним из дипломных спектаклей актрисы были ибсеновские «Привидения», где она играла фру Альвинг. Сегодня, глядя па Елену, думается, что ей подошла бы работа именно в такой драматургии. Великолепные женские образы пьес Стриндберга — Лаура в «Отце», Алис в «Пляске смерти», — Ибсена, Бергмана прекрасно ложатся на актерскую индивидуальность Елены Сотниковой. Даже по-человечески ее больше всего привлекает сложный, философский материал, где нужно не только чувствовать, но и работать головой. Неспроста среди ее любимых книг преобладает не беллетристика, а литература по психологии и труды Шопенгауэра.

Если говорить о любимом спектакле, то таковым стал для Сотниковой, как ни странно, не столь дорогой ей «Казанова», а трагическая хроника «Лев зимой» Дж. Голдмена в постановке Е. Марчелли. Елена сыграла здесь королеву Элипор, супругу английского короля Генри Второго Плантагенета, заточенную волей мужа в монастырь. Элинор — Сотиикова — достойная львица при льве Генри (эту роль играл Василий Лановой). Прямая спина, вздернутый подбородок, властные жесты, великолепные серебряно-бирюзовые туалеты — такой предстает она перед публикой поначалу. «Железная леди», обладающая ледяной невозмутимостью и острым языком. Ее безжалостные замечания жалят до крови, взгляд обладает рентгеновской про­ницательностью, а внутренняя сила порой даже пугает. Но вскоре становится понятно, что у этой каменной женщины есть и свои печали, и своя затаенная боль, и свои устремления, причем совсем даже не политические. Элинор — в первую очередь женщина.

И мысли о счастье у нее женские. Все они сосредоточены вокруг Генри, един­ственно любимого ею мужчины. В мгновения их стихийного воссоединения, когда на гордом бледном лице королевы расцветает ясная, как весенний день, улыбка, а взгляд становится спокойным и умиротворенным, вдруг до боли ясно ощущаешь, что Элинор готова на все ради не­скольких секунд рядом с Генри, она тает от его поцелуев и прикосновений — и именно поэтому так яростно его отталкивает. Элинор не может себе позволить быть слабой, сдаться на милость победителю, ибо этой милости к ней не будет, поскольку она нелюбима. Нелюбовь — самая острая боль Элинор. Нелюбовь сделала ее жестокой и непримиримой.

Нелюбовь помогает ей идти вперед, достигая цели любыми средствами. Ее начинают побаиваться и соб­ственные сыновья. Даже старший, Ричард, который ей ближе всех по духу, ибо он воин, как и она, — он чувствует ее внутреннюю силу, способную сломить кого угодно. Элинор прекрасный политик, помимо силы и бескомпромиссности, она наделена отменной сообразительностью и интуицией и потому способна на самые фантастические решения. Единственный, кто в состоянии сломить Элинор, вырвать победу из ее рук, — Генри. Она не может совладать с собой, видя и чувствуя, что муж любит не ее. Мука нелюбви разбивает маску невозмутимости на ее лице, делая голос хриплым, а движения резкими. Элинор бросается в бой со все большим отчаянием, все сильнее осо­знавая, что кровопролитная война с Генри не нужна им обоим. «Мы варвары, мы порождаем войны; неужели мы не можем чуть больше любить друг друга?» — говорит она с горечью.

Легендарная женщина, оставшаяся в истории воплощением «сплошного несчастья», королева Элинор своим трагическим примером словно говорит нам, сегодняшним, о том, что мужчина и женщина, какие бы социальные преграды ни стояли между ними, сколько бы пи было позади переломов и испытаний, какими бы безнадежными пи казались отношения, должны давать друг другу шанс. В какой-то момент необходимо выбросить белый флаг и сдаться в безоговорочный плен.

Елена Сотиикова: «В наше время со сцепы надо говорить именно на такие темы. Нужно возвращать людей друг другу. Помогать им избегать роковых ошибок».

Казалось бы, внешность может сыграть с актером злую шутку, заковав в рамки амплуа. Часто приходится слышать печальные слова актрис, наделенных красивым, подчеркнуто женственным обликом: кто-то из режиссеров просто не принимает их всерьез, считая, что красавица не может сыграть умную героиню, другие же воспринимать-то воспринимают, но и роли дают строго соразмерные внешним данным. Елене Сотниковой на первый взгляд суждено было на все времена остаться холодной красавицей, «лунным льдом». Но актриса никогда не боялась появиться на сцене уродиной, рассмешить публику или даже вызвать отвращение. Еще будучи студенткой, Сотникова считалась характерной актрисой и играла только соответствующие роли. Уже позже ее амплуа стало выравниваться в сторону героини.

Но желание быть на сцене необычной, пробовать себя в самых разных образах у Елены Сотниковой оста­лось. Поэтому для нее не было особенной неожиданностью назначение на роль безумной скандалистки Фарпухиной в спектакле «Дядюшкин сон» (постановка Владимира Иванова). Правда, появление Сотниковой в этой роли у мно­гих вызвало удивление, переходящее в шок. Но актрисе удалось несколькими мазками создать яркий, убедительный образ-портрет. Ее Софья Петровна Фарпухина — самый презираемый и вместе с тем самый необходимый человек в глухо-провинциальном мордасовском обществе. Она не мыслит своей жизни без сплетен и скандалов, для нее плести интригу, кого-то ссорить или провоцировать так же естественно, как дышать или есть. За счет своей предельной информированности Фарпухина стремится к власти, а затаенная и главная ее мечта — запять троп королевы Мордасова Марьи Александровны Москалевой. А поскольку в крохотных городишках интриги и скандалы являются самым излюбленным занятием всех без исключения, Софья Петровна оказывается нужна всем как воздух. И если уж удастся заполучить ее в союзники против кого-то — берегись! Горы свернет, а своего добьется. Как и показал финал сочиненной Достоевским грустной и смешной притчи. При взгляде на Сотникову —Фарпухину неожиданно вспоминается более ранняя работа актрисы: мадам Иванова в блестящем трагифарсе «Зойкина квартира» по пьесе Михаила Булгакова в постановке Гари Черняховского.

Может быть, эта роль не стала ощутимым достижением, но уже в ней Сотникова показала себя актрисой не «героического» плана, а фарсовой, гротесковой, умеющей сочетать врожденную нежную чувственность с острой характерностью. И немного обидно, что режиссеры, работающие сегодня в Вахтанговском, почти не находят возможности использовать актерские данные Елены Сотниковой во всем диапазоне.

Многие здравомыслящие люди предпочитают придерживаться по жизни такого принципа: никто о тебе не позаботится, кроме тебя самого. Что остается делать артисту, не слишком загруженному работой в родном коллективе? Искать собственные пути для приложения своих талантов. Притом, что Елена Сотникова не очень много занята в спектаклях театра Вахтангова, ее никак нельзя назвать скучающей бездельницей. И от нее никогда не услышишь слабовольных сетований на жизнь. Ибо за внешностью хрупкой, лирической Прекрасной Дамы таится твердый, волевой характер (наверное, доставшийся по наследству от отца, обладателя самой мужественной из профессий).

Неутомимая творческая натура Сотниковой постоянно находит себе все новые применения. Помимо увлечения поэтическим творчеством (быть может, скоро осуществится мечта Елены — в свет выйдет сборник ее стихов), Сотникова сочиняет сценарии многочисленных капустников для Дома актера и активно принимает в них участие. Несколько лет назад Клена вместе с актрисой Дарьей Михайловой сделали инсценировку романа Достоевского «Братья Карамазовы» — и па свет родился спектакль «Дело номер…», который несколько сезонов шел в Антрепризе Вадима Дубровского (Елена была задействована в этом проекте и как актриса).

Одним словом, судьба судьбой, а без собственных усилий далеко не уедешь. Конечно, каждому артисту хочется быть популярным, хочется, чтобы люди узнавали в транспорте, а у служебного входа дежурили поклонники. Но Елена Сотникова к подобным атрибутам профессии относится спокойно. «Для меня самое главное в жизни — познать себя и сохранить себя», — говорит она. А значит — жить, делать свое дело, отдаваясь ему целиком; упорно, невзирая на тернии, идти по раз и навсегда избранному пути и уметь подняться после каждого падения. «Конечно, порой мне хочется, чтобы после всех вложенных усилий мне воздавалось по заслугам, но я не собираюсь ни с кем соревноваться. Я не тщеславна, — говорит актриса. И добавляет: — Но это не значит, что я не честолюбива». Поэтому думается, что в творческой судьбе Елены Сотниковой еще многое впереди.