«Маскарад» Римаса Туминаса  в Театре им. Евг. Вахтангова

Натыкаясь на старые театральные программки, которые хранятся в домах тех, кто постоянно посещает театры, иной раз удивляешься тому, что оказывается, ты видел тот или иной спектакль. Но почему-то по прошествии нескольких лет (иногда и года не проходит) и вспомнить ничего не удается  из увиденного.  Поток нынешних спектаклей в массе своей безлик и не оставляет ничего ни в памяти, ни в душе.  В преддверии чеховского юбилея, Александр Сокуров сказал, что если посмотреть на фотографии театральных режиссеров, то они окажутся похожими друг на друга. Складывается ощущение, что все эти люди собрались в одном кафе. Допивают друг за другом из одних чашек, да и сами похожи на посуду, их помоют и расставят по полкам.

Одно из немногих исключений –Римас Туминас, и его литовский «Маскарад», показанный в Москве  на сцене Вахтанговского театра около тринадцати лет назад. Немыслимая была красота с падающим снегом и белыми снежными шарами, не предназначенными для снеговиков, они, словно закатывали в бетон (при всей хрупкости фактуры) самое ценное, что у нас есть, и чего мы так и не научились ценить. Роскошная русская зима, несмотря ни на что! Как часто бывало, да и теперь случается у нас, в литовских спектаклях  обнаруживали нечто антирусское. Достаточно вспомнить и Туминаса, и Някрошюса, чего только им не инкриминировали. По-моему,  зря.

Но тогда вряд ли кому могло придти в голову, что Римас Туминас станет руководить академическим московским театром вроде Вахтанговского. Но именно так и произошло, и теперь ничего странного и невозможного в самом этом факте нет. После чеховского «Дяди Вани», взбудоражившего театральную общественность российской столицы, Римас Туминас  вновь поставил «Маскарад». Публично говорил, что это не буквальный повтор, а новая авторская версия. Но есть в ней  тот же снег и статуя живой Нины, и вальс Хачатуряна, многое из прежней жизни, когда и мы были другими, и сам Туминас, и его сценическое прочтение лермонтовского «Маскарада». В шутку или всерьез, предваряя премьеру, он сказал в интервью одному из телеканалов: решили согрешить – оставьте украшения дома, вот мой  совет женщинам. Есть над чем подумать.

На премьеру собрался просто беспрецедентный по составу  зал, какой редко увидишь в пресыщенной театральной Москве на своих, московских спектаклях. Количество знаменитых людей на квадратный метр зашкаливало.  Пришли Людмила Гурченко, Марина Неелова, Роберт Стуруа, Юрий Грымов, Алиса Хазанова,  Дмитрий Дибров… Отрадный факт, свидетельствующий об интересе к театру, который возродил Туминас и «Дядей Ваней», и  первым «Маскарадом».Глядя на сцену, невольно борешься с воспоминаниями: было или не было, а если было, то так или все же иначе в том, литовском спектакле, навсегда оставшемся в памяти, как чудо.

 «Маскарад» заговорил по-русски.

От этого, как ни странно, в чем-то проиграв. Кажется, что он лишился той легкости, которой обладал, именно по воле московских артистов. Возникающие перед глазами публики картины, как и прежде, хороши. Они буквально воспроизводят первый литовский вариант. Все так же кружится снег, который укатывают в снежные шары, вначале маленькие, а потом все больше и больше. Сценография Адомаса Яцовскиса изумительна, достойна обрамления. Это ожившее живописное полотно. Музыка  Фаустаса Латенаса узнаваема своей тревожностью, пронизывающей все его театральные работы. Как ни странно, она не мешает знаменитому вальсу  Хачатуряна, написанному специально к  «Маскараду», а он, органично соединяется с совсем с иной музыкальной структурой, присущей Латенасу.  В этом соединении есть пластика, как и во всем постановочном решении спектакля, дефицитная на современных подмостках. Актеры двигаются, как какие-то нереальные существа, кукольные фигуры, скользящие по снегу. Их позы и движения продуманы и красивы, абсолютно не статуарны.

Все хорошо, но до тех пор, пока герои не заговорят. И как только это случается, убивается легкое дыхание, воссозданное на сцене, за которым не нечто пустячное, но грусть и тоска от жизни, полной самых тревожных и необъяснимых  проявлений. Внутренней пластики у многих актерах нет. Они выкрикивают стихотворные фразы, вещают что-то высокопарно и чопорно, и исчезает магия пространства, убивается поэтика слова.

Сейчас уже не вспомнишь, а была ли в литовской версии столь мелководна Нина. Может и была, но очевидно что-то в ней жило такое, что не позволяло думать о ней, как о блеклом существе, скорбеть об уходе которого не приходится. Актриса  Мария Волкова даже молодость своей героини делает намеренно непривлекательной. И за что только любит Арбенин  такую Нину, в которой нет ни озорного нрава, ни серьезности, ни  пленительной непосредственности юного существа.

Таково решение. Оно могло быть продиктовано сегодняшней жизнью, но не убедило. Да и сам Арбенин в облике Евгения Князева, кажется, не способен на большое чувство (а кто ныне на него способен – единицы, хотя это тоже клише). Никакой трагедии измены мы не увидим, не прочувствуем последующей потери Арбениным  единственно  любимой. А в них вся соль, особенно на фоне того морока, в котором существуют населяющие этот странный, маскарадный мир люди.

Молодой артист Леонид Бичевин, умеющий быть достоверным на экране, в роли Князя Звездича пуст, он не наполнен ничем, даже глупостью или хладнокровием. Кроме механических движений катания на коньках, «скалолазания» по заднику (что само по себе эффектно), прилипания к соблазнительным женским округлостям, изображения лица кавказской национальности , он не делает ничего, что свидетельствовало бы о внутренней жизни персонажа.

Но самое главное разочарование вот в чем: складывается ощущение, что лермонтовский «Маскарад» периодически прерывается и латается вставными дивертисментами в духе «Comedyclub». Вся наша жизнь давно превратилась в КВНщину в дурном смысле слова. Ее потоки идут из телевизора, разного рода убогих шоу, которые изуродовали сознание аудитории. И в зале вахтанговского театра иной раз звучал такой утробный смех, что делалось просто страшно. Что вызвало его? Набор аттракционов?  Был ли вообще инородный текст, или Лермонтова «прочитали» так неузнаваемо, что создалось  ощущение чего-то случайного, чем абсолютно не нужно заниматься такому серьезному и большому художнику, как Римас Туминас. Ему и без того есть и что сказать, и как это сделать он должен знать, обладая талантом и вкусом.

С «Маскарада» публика «разъезжалась» в самом разном настроении: кто-то в абсолютном восторге, другие потупя голову и даже в возмущении, кто-то сравнивал увиденное с  телепрограммой «Большая разница», безусловно, талантливой, но совсем иного калибра и весовой категории. Только глобальных и при этом простых вопросов о смысле бытия отчего-то не возникало, тех, что переполняли людей, выходивших на улицы Москвы после прежнего литовского спектакля Туминаса.