20 января Римас Туминас отметит юбилей. Ему исполняется 60. Много это или мало для театрального  режиссера? Зрелая пора наступила, но время еще есть. В кинематографической среде 60 — это уже некое приближение к критической черте, и режиссеры, как правило, к этой моменту выдыхаются, теряют силу, необходимую для такого сложного и энергоемкого дела. Говорят, что кино – удел молодых.

Как-то и Римас Туминас сказал, что театр – дело молодых, но вот руководить им может человек постарше. Хотя в моменты, когда что-то не получается, в голову приходят мысли о возрасте. Все время вспоминаются слова Анатолия Васильева, которые он произнес, отмечая свой юбилей: осталось всего-то 5-7 лет , дальше не будет  сил.  По спектаклям и живому глазу Римаса Туминаса не скажешь, что энергии в обрез. Что же касается глаз, то у большинства театральных режиссеров они тусклы и безрадостны, кажется, что жизнь утратила для них всякий интерес, но они продолжают тянуть лямку. Чего ждать в таком случае бедному зрителю?

В Москву Римас Туминас приехал на более или менее постоянное жительство в 2007 году, возглавив Театр им. Евг. Вахтангова.  Решился на этот шаг не сразу. Поначалу ответил отказом Михаилу Ульянову, пригласившему его в главрежи. Но потом что-то поменялось. Теперь о  спектаклях Туминаса только и говорят, даже если категорически их не принимают. А  уж «Дядя Ваня» стал неким бредом, своего рода «Принцессой Турандот» новейшего времени, хотя вряд ли именно он отражает все особенности режиссерской манеры Туминаса и возможности вахтанговской труппы. Но время назначило именно его быть таковым. «Дядя Ваня» обласкан критикой, не обойден наградами, фактически стал главным событием прошедшего сезона. Попробуйте на него попасть. Можно даже услышать от сотрудников театра фразу «Наш бедный «Дядя Ваня». Он востребован самой разной публикой – случайной и просвещенной.  Билеты раскупаются на него за три месяца, как рассказывают капельдинеры. Кстати, это прекрасные пожилые дамы, культурные и вежливые, какие в наши дни перевелись, как класс. Именно по ним, а не только по спектаклям,  часто судят о состоянии театра.

Не так давно кому-то казалось, что Римас Туминас окончательно отринет зрителя, потому как публика наша совсем не склонна к серьезному разговору и жаждет лишь развлечений.  А он не идет на поводу у зала, но зал отвечает ему взаимностью. Один барьер взят.  Был и другой:  вахтанговскую  труппу совсем недавно сотрясали серьезные  катаклизмы. Такие силы были приведены в движение,  которые возможны  разве что в театральной среде. Актерское недовольство – стихия, способная смести все на своем пути, беспощадно довести до инфаркта любого  режиссера, иной раз без видимых причин. Сколько резких слов было сказано о том, что с приходом Туминаса  стали умирать вахтанговские традиции.  Свое «против» высказали  «старики». Не зря Туминас, еще до прихода в Театр Вахтангова говорил, что стал бояться мастеров сцены. Но, несмотря  на давление с их стороны,  Министерство культуры России продлило Туминасу контракт, проявив принципиальность и прозорливость. В нынешние времена талантливый режиссер на дороге не валяется, и уж тем более тот, кто хочет и может заниматься театральным строительством. В большинстве своем наши постановщики  предпочитают оставаться  варягами:  придти, поставить, победить. Это гораздо приятнее и безответственнее.  Побед только мало.

90-летие Театра им. Евг. Вахтангова  уже позади. И можно смело сказать, что ничего равного юбилейному спектаклю «Пристань» в постановке Туминаса просто нет. Кто еще таким мощных аккордом встретил «дату», и не датским формальным спектаклем, а так весело и грустно рассказал о том, чем жив театр и люди в нем, не вахтанговский даже, а театр, как таковой. На сцену вышли «последние из могикан», которым нет сопоставимых в тех поколениях, что моложе, актеры-легенды: Владимир Этуш, Юлия Борисова, Юрий Яковлев, Василий Лановой, Вячеслав Шалевич и несравненная Галина Коновалова. У каждого – свой мини-бенефис в рамках единого целого. А театр, как пристань , для прежних поколений точно, несмотря на уходы на сторону,  в кино и прочие заманчивые для артиста сферы. Конечно, и «старики» наделены разной мерой таланта и обаяния, но это совсем иной класс,  уходящая натура, богатыри, не мы.  Туминас подал их как «золотой запас», и они заиграли, как драгоценные камни. Можно сказать, что сам он  стал козырным тузом для Вахтанговского театра на данном этапе его пути.  На него поставили и не проиграли. И он своего не упустил, как  лихая  русская бабушка Людмилы Максаковой в «Игроке», ставшем одной из новелл «Пристани».  Также азартно, с куражом  въехал Туминас на вахтанговскую сцену, и все ему нипочем. Изменил жизнь и вывел театр из стояния.

Римас Туминас – конечно, плоть от плоти своей земли,  настоящий литовец, связанный с ней самой своей ментальностью, хотя мама у него — русская. Родился в Литве, там же учился, ставил спектакли и побеждал. Руководил Национальным театром, а  потом основал собственное детище – Малый театр Вильнюса, где и по сей день царит его дух, и где его ревнуют к Москве. Москва, в свою очередь, — отнюдь не чужая территория. Здесь Римас Туминас заканчивал ГИТИС, окончательно и бесповоротно стал режиссером. А в 1979 году поставил прелестный и тонкий спектакль «Мелодия для павлина» по пьесе Заградника, который стал классикой Театра им. К.С. Станиславского. Теперь-то кажется, что это была совсем другая эпоха и другой Туминас. Теперь, уже в  вахтанговском спектакле «Ветер шумит в тополях» по пьесе Сиблейраса,  он опять пошел в ту же сторону, избрав иные художественные средства. Старость, дом, его отсутствие, как и неимение близких  — все это возможность для героев подвергнуть сомнению пережитое.  А для самого постановщика – еще и личная тема, связанная с родителями, памятью чувств.

Римас Туминас  прекрасно владеет малыми формами, ему дано осваивать камерные пространства. Как правило, специалист по этой части, не справляется с крупным форматом. Но в данном случае мы имеем дело с исключением из правил. Интересно, что сам Туминас  как-то сказал, что Москва испортила его, заразила огромными пространствами, большими сценами и залами. Большой стиль и размах у него в крови. Вахтанговская сцена тому подтверждение. Режиссерский и человеческий диапазон  его широк, без последнего не освоить ни Софокла, ни Шекспира. Туминас брался и за Брехта, Чехова,  Лермонтова, Гоголя, совсем неожиданные и новаторские современные пьесы. Было это в Литве, Москве и Европе. У каждого автора свой мир, и Туминас его чувствует, не разрушает.  Он режиссер с исторической памятью. Любовь к отеческим гробам не делает его скучным летописцем. Он творчески перемалывает историю,  все подвергает сомнению, не создает себе кумиров. В этом сказывается литовский характер.  Но и в Литве получает за это сполна. Негоже трогать национальные святыни, признанные имена, будь то Жорж Санд, Шопен или Мицкевич, которых он запустил в лихую камарилью в своем вильнюсском спектакле «Мистер». И литовский домик – символ патриархальной родины, кто-то ему не может не простить, тот самый, который вынесли герои того же спектакля на сцену и здоровым смехом посмеялись над всякого рода завихрениями национального самосознания. Режиссер обязан быть смелым, иначе ничего не получится.

Недавно в Москве уже во второй раз показали спектакль «Мадагаскар» вильнюсского Малого театра в постановке Римаса Туминаса. Пьеса самобытного драматурга Марюса Ивашкявичюса основана на попытках самоидентификации литовцев. Только в Африке обрели они нечто, отдаленно напоминающее гармонию, сбежав от инородцев — немцев, русских, поляков. Собственно, та же тема, перенесенная в другие исторические эпохи, развивается и в «Мистере». Туминас затеял игру с перезахоронением праха Наполеона. Он не боится сдувать с прошлого  пыль, работает у опасной для творца черты, за которой мистификация может обернуться  дурным маскарадом. Но постановщику удается удерживать не только горизонталь, но и создавать вертикаль, устремленную в верхние слои атмосферы.

Во времена, когда публику пичкают суррогатом, исходя из того, что она невежественна и нетребовательна, в Малом зале Театра Вахтангова идут «Записки сумасшедшего». Сделаны изящно и необременительно, притом, что от главных истин тут не отступают. И зритель смеется на спектакле, живо реагирует, будучи обречен на созерцание одного актера. В театре надо говорить о главном. Туминас это понимает. При этом он – театральный хулиган, ниспровергатель ложных истин и надменности, он с иронией смотрит на мир, но всегда знает меру. Не все и не всегда получается.  Есть непреодолимая преграда – российская ментальность. Проявляется она в зрительном зале, живуча в актерской среде. Уже не раз приходилось сравнивать два «Маскарада» Туминаса – литовский и московский, не в пользу последнего.  Куда только уходят метафорические смыслы, почему они недоступные русскому уму все  чаще. Наши артисты нередко загнаны в ложную систему координат, которую часто выдают за вахтанговскую  или какую-то иную традицию. Способ существования на сцене и в кино меняется с течением времени. Приходит новая правда, стремление к документальности, когда все больше стирается грань между актером и не актером. Особенно это ощутимо в кино. Да и европейская сцена богата  такими примерами. На пафосе сегодня нельзя существовать на сцене.

Игровая стихия – нечто особенное и удел избранных. В режиссуре в том числе. Римас Туминас владеет ею, чему мы не раз были свидетелями, особенно на литовской сцене. Другое дело, что он часто разбивает голову о монолит тех или иных исполнителей, так и не достигнув результата, ведь работает с тем человеческим и актерским материалом, который есть. Не хочется никого обижать, но  некоторые спектакли, которые идут на «ура» у публики, горячо принимающей известных ей по кино и телевидению артистов, — все-таки территория упущенных возможностей. Настоящий маскарад, похоже, еще впереди.