Вахтанговский театр представил первую премьеру сезона — Обычное дело.

В театре дают комедию положений. За пару часов до ответственейшей речи, которая приведет его или к рыцарскому званию, или к бесславному концу карьеры, врач-невропатолог оказывается лицом к лицу с давно забытой любовницей. Та огорошивает его новостью о существовании «совместно нажитого» 18-летнего оболтуса-сына. Сынок находится тут же в больнице и горит желанием познакомиться с отцом, коего считал героически погибшим в Гималаях. А вокруг незадачливого невропатолога – его кукольная жена; его коллега, давно и трепетно влюбленный в мать сына-оболтуса; чопорный любитель виски, а по совместительству попечитель клиники; сержант-простофиля, стремящийся доставить сына-оболтуса в участок; врачи, репетирующие рождественское моралите с праведницами и блудницами; и полубезумный пациент в инвалидной коляске. Недоразумения, переодевания, обманы и обязательный хеппи-энд. С мелодраматическим уклоном. Одним словом, все сопутствующие ингредиенты правильно приготовленной комедии положений.

Обычное дело — полный аншлаг. Улыбки переходят в смех, смех – в хохот, чтобы в финале обернуться практически неконтролируемой истерикой в зале и на сцене. По сути, на этом разговор можно заканчивать – слишком веселым аргументом является аншлаг.

Обычное дело, но, как и всегда, после комедии положений остается осадок. Остаются вопросы как риторического, так и вполне прагматического характера. Риторический вопрос звучит в голове словами классика: «доколе, о господи?» Доколе на подмостках, не уличенных в «антрепризности» театров наблюдать нетленные творения Куни и Саймона? Казалось бы, ответ очевиден – до тех пор, пока на них рвется публика, давая театру возможность поправить финансовые дела. Но ведь вахтанговцам и без того не грозит упадок зрительского интереса и неизбежно из него вытекающее опустошение кассы. Здесь даже Льва Николаевича Толстого билетов не достать! Так какой смысл?

Обычное дело, — скажут мне, — актерам издревле было необходимо оттачивать свое дарование не только в монументальной трагедии и высокой комедии, но и в жанрах полегче – водевилях и мелодрамах. До предела насыщенные театральной условностью, они всегда раскрывали перед подлинным актером безграничные просторы для игры и требовали филигранного мастерства. Не случайно ведь водевиль до сих пор является обязательным пунктом дипломной программы выпускников Щукинского училица.

«Обычное дело» играется на сцене Вахтанговского театра в резкой водевильной манере – никаких полутонов, никакой сдержанности. Сплошные контрастны, беспрерывное закручивание действия – ведь стоит только остановиться, как вся конструкция рассыплется подобно карточному домику. Темп нарастает и с его нарастанием все сложнее становится режиссеру Владимиру Иванову соблюсти меру – выдержать заявленную в самом начале пародию на английскую чопорность, на «британскость». Не спасают, ни звучащие через каждые пять слов «сэр» и «мисс»; ни расцвеченные шотландской клеткой силуэты лондонских достопримечательностей, что известны каждому школьнику из незабвенного топика «London is the capital of Great Britain».

Обычное дело, центральные роли исполняют актеры звездные, как на подбор — Алексей Гуськов, Лидия Вележева, Мария Аронова. Это еще одно непременное условие комедии положений – выпусти на подмостки звезду, и тогда восторженная публика минут пять не будет обращать внимание на бессмысленность текста и происходящего. Когда пять минут пройдут – выпускай следующую звезду. И если звезда может сверкать еще и театральным блеском, то и для легкого жанра не все потеряно. Мария Аронова может. Ее Джейн, решившая на 18-летие подарить своему сыну-оболтусу отца, трогательна и умна. Она вполне могла быты героиней не Куни, но Мольера или Бомарше. Собственно, актриса что-то подобное и играет. Священник, в которого переодевается ее Джейн, создан в духе мольеровского «Мнимого больного», ее материнской привязанности к сыну позавидовала бы Марселина. Обычное дело, подобная актерская чуткость потому и запоминается, что на премьерных подмостках ее немного. В небольших ярких эпизодах хороши молодые актеры – недавние ученики Иванова, но центральные партии на фоне ароновской органичности несколько провисают.

Но зато как хороша в финальных сценах вдруг появившаяся Мамаша! Галина Коновалова, отдавшая театру более семидесяти лет и вдруг, с приходом Римаса Туминаса ставшая чуть ли не ведущей актрисой, восхитительна даже в столь вздорном образе. Молодящаяся старушка в длинных сапогах на высоченных каблуках, в стильно молодежной меховой куртке и обтягивающих брючках появляется на сцене на несколько минут, которые, впрочем, стоят всего спектакля. Сочность и заразительность ее игры такова, что в примитивной комедии положений вдруг начинают звучать нотки легендарной вахтанговской «Принцессы Турандот».

Финал. Волны цветов, восторженные аплодисменты и поклоны, поставленные как отдельный мини-спектакль. Билеты, говорят, раскуплены на три месяца вперед, так что по всем показателям премьера прошла весьма и весьма успешно. Что ж, обычное дело!