В то время как великолепная актриса готовится к выступлению на Вест Энд со спектаклем «Дядя Ваня», она побеседовала с Холли Уиллиямс о своем внезапном восшествии к славе.

Не так уж много профессий, которые позволили бы человеку работать до 95 лет. А уж тех, что дают шанс неожиданно прославиться в 95 лет – и того меньше. Но именно так и произошло с Российской артисткой Галиной Львовной Коноваловой. Мэрил Стрип, Хэлен Миррен и др. – кусайте локти…Коновалова доказала, что возраст не помеха славе.

Коновалова посвятила всю свою жизнь театру: она поступила в Театральное училище имени Бориса Щукина в Москве в возрасте 17 лет. Затем сразу же была принята в труппу театра имени  Евг. Вахтангова в 1938 году, где служит и по сей день. Правда, для русского театра это вполне привычно — ведь актерские труппы традиционно остаются неизменными, но, тем не менее, такой поворотный момент после 70 лет не привычное дело.

В 2007 году с приходом в театр на пост художественного руководителя литовского режиссера Римаса Туминаса, театр обрел новую жизнь. Режиссер назначил Коновалову на роль Няни в постановке «Дядя Ваня» по пьесе А.Чехова в 2007 году; постановка, ставшая хитом и все еще имеющая огромный успех, вскоре будет представлена на Уэст Энде. Интересно, что до этого, будучи лидером за кулисами театра и среди коллег, на сцене Галина все же оставалась на второстепенных ролях.

Но Туминас разглядел в ней что-то особенное; а вскоре увидели это и критики, и публика. «Самыми неожиданными, впрочем, оказались действительно персонажи не главные…-», заметил Роман Должанский в Российской газете «Коммерсант», «…Престарелая нянька Марина в исполнении ветерана труппы Галины Коноваловой превратилась в молодящуюся напудренную кокетку со звонким голосом, этакую ироничную старую русалку…». 97-летняя Галина Коновалова с тех пор сыграла еще несколько блестящих ролей, в числе который бывшая артистка императорских театров в постановке «Пристань».

«До прихода Римаса жизнь моя была совсем другой…» — говорит она во нашей беседы за сценой Вахтанговского театра, расположенного в историческом сердце столицы. «Он увидел характер во мне и дал мне работу, за что я ему очень благодарна». Но, как настоящий преданный член вахтанговской труппы, объясняет, что необходимо отдавать исполняемой роли всю свою душу, неважно, о какой бы роли ни шла речь.

Она, разумеется, обладает бескомпромиссной этикой в работе. Коновалова завершает наше интервью ровно за 10 минут до поднятия занавеса спектакля «Дядя Ваня». На мой робкий вопрос, чувствует ли она усталость после 3-часового действа, она отвергает эту мысль взмахом руки, сопровождающимся грозным звоном серебряных браслетов: «Я прекрасно себя чувствую на сцене – я намного здоровее на сцене, нежели в реальной жизни. Я ведь сразу забываю о любой болячке». Кажется, ей не знакомо само понятие увядания; ее супруг Владимир Осенев, блестящий актер этой же труппы, играл на сцене театра Вахтангова до самой своей смерти в 1977 году.

Коновалова прожила череду ошеломительных перемен в России. Она родила в 1915 году и была еще ребенком, когда в результате революции 1917 года свергли Царя. Во время Второй Мировой войны, после того, как упавшая на театр бомба уничтожила часть здания театра и ранила нескольких человек, театр был эвакуирован в Сибирский город Омск на два года. «Я до сих пор считаю то время самым счастливым периодом моей жизни», говорит она. «Мы были всегда голодными, нам было постоянно холодно, но, несмотря на это, мы сыграли там лучшие свои спектакли». Голодны были настолько, что во время организованного ОБКОМом партии праздновании Нового Года в 1942 году, актеры весь вечер пытались спрятать под одежду угощенья и даже графины с напитками для родных, оставшихся дома.

Далее последовали годы коммунистической цензуры; после указа ЦК в 1946 году, театральные труппы обязали ставить те спектакли, через которые выражалось бы согласие с официальной позицией партии, пусть даже и слабые с художественной точки зрения: «Это была «рекомендация» сверху, настойчивая рекомендация!». Тактикой театра былоразнообразить вышесказанные спектакли классикой, против которойне могло быть никакихвозражений, в то же время обращаясь кполитическимобстоятельствам.К великой гордости Галины Коноваловой,театру Вахтангова»удалось остаться, в течение всех этихлет,высокоинтеллектуальной частьюобщества». БОльшую свободу театр обрел в период пост-сталинской «оттепели»середины пятидесятых годов, хотя цензураоставалась еще досмертигосударственногоГлавлитаагентствав 1991 году.

С виду грозная Галина Коновалова любит выстукивать по столу пальцами в ритм произносимому ей, что становится своеобразным музыкальным сопровождением к теме о коммерциализации во времена постгласности и оболванивании русского театра. Густо нанесенный макияж не смягчает ее прямого взгляда, но в глазах заметен насмешливый озорной блеск. Туминас это тоже приметил: «Первое, что я заметил, ее независимый дух. Она уникальный человек и у нее прекрасное чувство юмора», говорит он мне после спектакля. Он заставил ее поигрывать нитками жемчуга и смешливо улюлюкать в своей постановке «Дядя Ваня»; возможно, она одна из старейших актрис, которых вам доведется увидеть на сцене, но и одна из самых ярких.

Этот «Дядя Ваня» сыграют на русском языке – на Вест Энде спектакль сопровождается английскими субтитрами – русской труппой с богатой историей, избегающей протоптанных Чеховских троп, и, вызвавшей сенсацию в Москве; аннотации в программках предупреждают: «не ожидайте уютных кресел, накрытого к обеду стола с кружевной скатертью и горячим самоваром». Действие, помещенное в широкую серую рамку декораций, его решительно можно назвать ненатуралистическим. Даже если Чехов в сознании многих ассоциируется с трагедией, эта постановка, несмотря на свою жесткость и мрачность, еще и комична – как и должно быть, ведь Чехов считал свои пьесы скорее комедийными, чем трагичными.  Хотя, если последнюю постановку «Трех сестер» Бенедикта Эндрюса в театре Олд Вик вы сочли осквернением, то «Дядя Ваня» Туминаса, вероятно, также не для вас.

Так может и эта гранд-дама полагает, что режиссер осквернил ее национальное сокровище? Ни капельки. Коновалова подписывается под тем, что Туминам прорывается через текст к сердцу Чехова. «Дело не в том, что он открыл что-то новое и странное», говорит она. «Он просто выбрал самые важные детали, а они очень яркие».

В этом режиссерский стиль Туминаса перекликается с русским режиссером, чье имя носит театр, Евгением Вахтанговым. Вахтангов основал Третью студию при Московском художественном театре в 1920 году, которая после смерти Евгения Багратионовича в возрасте 39 лет, была переименована в Театр Вахтангова.

«Российский театр сегодня был бы абсолютно другим, если бы не ранняя смерть Вахтангова», говорит Туминас.

Он был один из наиболее подающих надежду учеников Константина Станиславского и продолжил развивать теорию своего учителя, чтобы потом сформировать ее в «систему» — если можно употребить такой термин, ведь умер он, не успев систематизировать многие из своих практик – которая была названа «фантастический реализм».Этот стильсочетает в себеисследованиепсихологической мотивации в стиле Станиславского, в целях поиска «истины»персонажаспоказнойтеатральностью,основывающейся накрасочных, блестящих декорациях и костюмах.

Когда я спрашиваю Римаса о Вахтанговском стиле, режиссер, немного раздраженно отвечает: «Никакой системы не существует, ее изобрели теоретики. Но есть метод – метод работы». Коновалова считает: «у группы студентов, продолживших традиции Вахтангова была некая основа, они очень уважали его подход к работе».

Система это, или нет, но Коновалова была верна театру; эта преданность и долгая служба были неожиданно вознаграждены. В финале «Дяди Вани» Коновалова кланяется стоя аплодирующей публике. И ничуть не выглядит уставшей.