Театр им. Евгения Вахтангова в день рождения своего основателя представил публике спектакль «Евгений Онегин» в постановке Римаса Туминаса. Два великих Евгения могли и не встретиться: первоначально художественный руководитель театра предполагал назвать свой спектакль «Татьяна».

Черный пол, длинный балетный станок и огромное зеркало вместо задника — в нем отражается все то, что скрыто за массивной бетонной колонной в правом углу сцены. Когда Евгений Онегин — Сергей Маковецкий уходит, зрители продолжают видеть его отражение в зеркале, и невольно хочется заглянуть туда, в глубину, где тает его черный силуэт.

Те, кто ожидал увидеть дворянскую усадьбу, деревню, где скучал Евгений и которая у Пушкина «была прелестный уголок», будут сильно разочарованы. Ничего этого в спектакле театра Вахтангова нет, как и знакомых строк про дядю самых честных правил. На сцену перенесен не весь роман, а лишь отдельные главы, фрагменты, строфы, отобранные Римасом Туминасом, — художественный руководитель театра выступил в роли режиссера и автора сценической композиции. К тексту романа Туминас прикасается бережно, как человек, умеющий ценить старинные книги, переворачивает страницы какого-нибудь редчайшего издания. Бережность режиссера по отношению к «энциклопедии русской жизни» видна, так же как и его личное отношение к тому, что происходит в романе.

«Евгений Онегин» в театре Вахтангова — очень личный спектакль. Знаменитый роман отражается во времени, в пространстве театра, в замысле режиссера, и зритель видит не иллюстрацию к пушкин­скому тексту, а игру отражений. Зеркало — часть магического пространства, созданного постоянным соавтором Туминаса литовским художником Адомасом Яцовкисом, — поддерживает эту игру. В какой-то момент на сцене оказывается два Онегина. Но это не иллюзия, не обман зрения, а режиссерский ход: в спектакле Туминаса действительно два Онегина (постаревшего и более циничного играет Сергей Маковецкий, молодого — Виктор Добронравов) и два Ленских (Олег Макаров и Василий Симонов). А вот Татьяна — одна. Вернее, одна на сцене. В разных представлениях ее играют в очередь Ольга Лернер и Вильма Кутавичуте.

Именно с Татьяной, «русскою душою», связаны самые теплые, самые волшебные сцены спектакля. Пушкинский роман трудно поддается постановке. Как перевести на сценический язык описание русской зимы, «на солнце иней в день морозный, и сани, и зарею поздной сиянье розовых снегов, и мглу крещенских вечеров»?

Как ни странно, больше всего поэзии заключено в тех моментах спектакля, которые попадают как бы «между» пушкинских строк. Крещенский вечерок, когда сестры Ларины пытаются заглянуть в будущее, подвесив перед зеркалом книгу с тяжелым ключом внутри. Путь из имения в Москву, на ярмарку невест, куда Татьяну везут, чтобы выдать замуж. Трясется маленький возок, его заметает снегом так, что вот-вот, и совсем не будет видно, и только изредка в маленьком освещенном окошке увидится чье-то лицо. Сон Татьяны, в котором ощущение чуда возникает сразу же, как только пред зрителями появляется одна из самых знаменитых актрис театра — Юлия Борисова.

Туминас сделал героиней своего спектакля Татьяну, наказав Онегина, не сумевшего ее понять и оценить, не только тем, что показал его пожившим, уставшим, разочарованным, с хриплым голосом и скучным лицом. Онегина перевели из главных героев на вторую роль. Страшная кара.