В конкурсной программе ММКФ участвует черно-белый фильм петербургского режиссера Константина Лопушанского. Картина о необычной судьбе актера времен Гражданской войны… В главной роли, пожалуй, самый крупный актер своего поколения 49-летний Максим Суханов. Накануне показа Максим Александрович пообщался на «Ленфильме» с нашими питерскими корреспондентами.

— Как вы познакомились с Константином Лопушанским, народным артистом России, известным педагогом, учеником Андрея Тарковского, но далеко не самым раскрученным, медийным кинорежиссером?

— За творчеством Константина Сергеевича я давно слежу, когда выходят его фильмы, непременно смотрю (в фильмографии 66-летнего мастера всего 6 полнометражных картин. – Прим. Авт.). Года три назад он меня нашел, позвонил, предложил почитать сценарий, и мы стали знакомы.

— Что вы находите в фильмах Лопушанского? Почему из сотен картин считаете нужным посмотреть именно его ленты?

— Мне кажется, в любых картинах должно привлекать то, что они очень личные. Почерк художника всегда виден, когда художник настоящий, поэтому здесь можно говорить и о глубине, и о содержании, и о сущности, то есть ничего случайного. Лопушанский – именно такая фигура, такой мастер. Мне все его фильмы интересны, но больше других нравятся «Письма мертвого человека» (первая картина мастера 1988 года, в ней четыре сценариста: сам Лопушанский, а также Борис Стругацкий, Алексей Герман, Вячеслав Рыбаков, а в главной роли – Ролан Быков. – Прим. Авт.) и, конечно же, «Гадкие лебеди» (картина 2006 года по роману братьев Стругацких. – Прим. Авт.)

— В театре вы предпочитаете работать с режиссером с Владимиром Мирзоевым… А в кино?

— В кино я с разными работаю режиссерами. С Лопушанским мы сразу нашли общий язык. Константин Сергеевич очень щепетилен и в разборе, и в работе с актером, он слушает и слышит, принимает аргументы. В нашей картине была очень правильная и рабочая полемика, поэтому не могу сказать, что у меня возникали какие-то недовольства. Знаете, ведь «отличность» режиссера от других зависит еще и от того, какая группа набирается, насколько все серьезно относятся к актеру, заботятся о том, чтобы картина получилась. В группе Лопушанского все строится именно так.

— То есть по высшему классу?

— Да.

— Мы беседуем с вами в обшарпанных стенах некогда славной, в последнее время многострадальной, но нынче вновь возрождающейся киностудии «Ленфильм»… Скажите, сохранилось ли сейчас такое понятие — «петербургский кинорежиссер»? Или это миф?

— (после паузы). Наверное, осталось, но я думаю, это вопрос, скорее, культурологический и аналитический. Я не очень люблю какого бы то ни было рода разделение, мне нравятся картины, которые не оставляют меня равнодушными – они могут быть, где угодно и когда угодно сняты, я вообще космополитичный в этом смысле, поэтому для меня не играет роли ни страна, ни город.

— Мы считаем Лопушанского корневым питерским режиссером…

— И правильно! Правильно, но я считаю, что тут не надо обобщать – должно быть так или иначе. Любые разделения или объединения по каким-то принципам граничат с тем или иным сектантством, что мне совершенно чужеродно.

— Вы ведь снимаетесь на «Ленфильме» впервые… Что видится свежим взглядом?

— У «Ленфильма» был тяжелый период, это очевидно. Нужно вкладывать много денег для того, чтобы ремонтировать помещения, чтобы тут началась более бурная жизнь. Нужно больше и больше проектов. Но ведь и в жизни любого человека бывает не самый лучший период, как и в жизни любой студии, наверное…

— Но коридоры неухоженного «Ленфильма» и павильоны разительно отличаются от «вылизанного» «Мосфильм»…

— Энергетически мне ближе то, в чем я сейчас принимаю участие. Да, ремонты сделаны, но я не думаю, что это самое главное для кинематографа. Главное – это люди и желание делать действительно кинематограф, а не просто абы какое кино.

— Слава Богу, на «Ленфильме» это еще осталось…

— Да и в Москве это где-то осталось, смотря кто запускается с проектом.

— С продюсером Андреем Сигле (он работает с Лопушанским, с Александром Сокуровым. – Прим. Авт.) вы раньше пересекались?

— В работе встретились впервые. Я вам говорю, пока, тьфу-тьфу-тьфу, у меня нет ни одного негативного впечатления… С самого начала ведения переговоров, с примерки костюмов, с поиска грима, мне все нравилось. Чувствую себя обласканным, что тоже бывает не часто.

— Давно хотел спросить: это не легенда, что Александр Сокуров вам предлагал сыграть «Фауста»? Ну, а если не предлагал, то хотел на эту тему пообщаться, однако вы то ли не нашли времени, то ли банально опоздали?

— Это не легенда, были какие-то разговоры, но у меня не было ни диалога по этому поводу, ни даже назначенного времени для встречи. Это все «ходило» вокруг.

— Сокуров мне на этот вопрос ответил, что не рассматривал никого из отечественных актеров, считая, что роль может сыграть только западный мастер (в итоге снялся немец Йоханес Цайлер, сыгравший блистательно. – Прим. Авт.)…

— Вполне возможно! Всегда же есть люди вокруг мастера… Я ни про какие переговоры не говорил, не знаю, откуда пошла такая молва… Поэтому здесь лучше всего слушать Сокурова и меня как первоисточника. У меня не было никаких пересечений с Сокуровым, хотя мне бы хотелось.

— Знаете, а я верил в эту легенду. Наверное, потому что мне давно хотелось, чтобы Фаустом стали именно вы, Максим!

— Я думаю, там все и без меня прекрасно получилось.

— И Сокурову, и Лопушанскому близка эстетика черно-белого кино. А вам?

— Мне очень нравится черно-белое кино, тем более, когда оно мотивированно. Думаю, что в нашем случае все очень сходится, картина и должна быть черно-белой.

— А черно-белая фотография вам тоже нравятся?

— Тоже!

— Если можно, объясните – чем именно?

— Как объяснить? Очень сложно объяснить, когда человека начинают спрашивать: почему это вас возбуждает? Как объяснить, почему это меня возбуждает — не знаю. Нужно, чтобы кто-то анализировал психотипы и описал их, конкретно мои. Вот нравится мне черно-белое кино, и все тут.

— Есть разница для актера, в каком кино сниматься?

— Я разницы никакой не почувствовал.

— Какие достойные фильмы вы посмотрели в последнее время?

— Много смотрел, и «Меланхолию», и «Шерлока Холмс», но он мне очень не понравился.

— Почему же? Такая блистательная режиссерская, актерская работа…

— Мне все время объясняют, где я должен смеяться, а я не смеюсь, где я должен удивляться, а не удивляюсь. Как-то все не в десятку, а рядом. Могу сказать, что картины, которые раньше делал Гай Ричи, мне ближе… Я люблю пересматривать старые фильмы.

— Можно назвать вас киноманом?

— Я люблю кино. Маном, может, не надо называть, но кино я люблю.

— Как вы относитесь к западным сериалам?

— Говорят, там есть хорошие сериалы. У меня, во-первых, телевизора нет, да и времени, поэтому не знаю.

— Сколько в картине «Роль» у вас съемочных дней?

— Порядка полусотни — Петербург, Белоруссия, Финляндия, Выборг.

— Можно сказать, что этот фильм станет бенефисным для Суханова?

— Посмотрим, что произойдет на монтажном столе, хотя фильм этот — про героя.

— Что там за история? Детективная?

— История в какой-то степени фантастическая, но до конца не буду рассказывать, поддержу интригу.

— Еще бы надо сохранить в тайне исполнителя главной роли! В духе времени…

— Это уж я не знаю, таких просьб не было.

— Как вы прокомментируете трюк с «Высоцким. Спасибо, что живой»?

— Знаете, я об этом узнал уже после того, как они не стали называть того, кто играл. Я даже не знал, что существует такая интрига, потому что я с самого начала знал, кто играет, и не предполагал, что такую интригу держали. Кто как хочет, так и развлекается.

— Ход беспрецедентный.

— На то он и ход. Я не знаю, если это как-то помогло дольше продержаться в медиапространстве, то Слава Богу. Не могу сказать, я в продвижении редко принимаю участие.

— И это говорит кинопродюсер!.. Вы же не только актер, но и продюсер нескольких картин («Двадцать сигарет», «Посылка с Марса»)…

— Право, не знаю.

— За 50 дней съемочных дней вы, наверное, успели не только сняться, но и посмотреть Петербург как следует?

-У меня с утра до вечера съемки были. Конечно, я куда-то ездил – гулял по городу, ходил в театр, но все локально. Я не люблю просто зайти в театр, купить билет и смотреть спектакль, мне нужно поговорить со знающими людьми, чтобы что-то посоветовали.

— Никогда раньше вы в Петербурге столько времени не проводили?

— Нет, когда-то было: я снимался у французского режиссера, и меня сняли с роли в итоге. Тогда еще Алексей Балабанов был вторым режиссером, это 1990-91-й годы.

— Почему же вас в итоге тогда сняли с роли?

— Не подошел, видимо, что-то плохо делал.

— Господи, неужели Суханов мог что-то в профессии плохо делать?

— Мог! Вы не думайте, это же зависит от стольких компонентов.

— Максим, почему ваше хождение в политику не получило развития?

— Хождение в политику? Но я, вроде, ни в какой партии не состою.

— Ролики с Сухановым крутились в интернете…

— А, вы про это! Но это ведь не политика, а просто экзистенциальный выплеск, какая это политика? Люди занимаются политикой профессионально, я же радею за то, чтобы всем давали возможность говорить о наболевшем, и говорить свободно. Это не значит, что я выступаю за какую-то партию или мне кто-то близок из выступающих на трибунах – нисколько. Я просто говорю о том, чтобы люди могли спокойно, цивилизованно, но твердо выражать свое собственное мнение. Уж в нашей стране, как мне кажется, надо к этому стремиться, и отходить от каких-то африканских стран, где все решается с помощью дротиков и копий, наследных принцев. А политика, знаете, мне совершенно не интересна.

— А в Лигу избирателей вас звали?

— Нет, меня вообще никогда никуда не звали. Ни в партию, ни в Лигу избирателей, ничего. И не предлагали ничего за это, у меня не было такого опыта.

— А ваш ресторанный бизнес продолжается?

— Нет, уже все. Просто как-то мы перестали этим интересоваться, само собой сошло на «нет».

— Уж не возымел ли действие праведный гнев великого актера Михаила Ульянова, который вопрошал: как может актер Суханов совмещать служение искусству с ресторанным бизнесом, да еще в своем собственном театре (у Суханова был такой момент, когда он с компаньонами владел буфетом в Театре Вахтангова. – Прим. Авт.)?

— Нет, это говорил Лановой, а не Ульянов. Ульянов как раз-таки были всячески «за». Что же делать?..

— Почему вы не пробуете себя в жанре творческого вечера?

— Мне никто всерьез не предлагал. Да и я просто не понимаю этот формат. Творческий вечер ведь всегда предполагает либо номер, либо кадры. У меня нет концертной программы, хотя могу выйти и с людьми пообщаться. Иногда общаюсь со студентами, даю мастер-классы, бесплатные, естественно. Делаю это, когда кто-то позовет, и мне самому очень захочется.