— Юля, много в вашей жизни людей, а может — друзей, которые понимают вас полностью?

— Понять полностью человека невозможно. Неспроста ведь говорят, что чужая душа — потемки. Но у меня есть немало друзей, кому я могу довериться, и они меня поймут. Мои родители воспитали меня, что людей, которые близки тебе по духу, надо коллекционировать всю жизнь. Меня окружают люди, с которыми меня связывают не только творчество, а еще дружба, слезы и любовь. Так что по жизни я принципиально счастливый человек.

— Вы просто рушите фразу о том, что на детях талантливых людей природа отдыхает. Вам не мешает слава вашего отца?

— Слава моего папы долгое время шла впереди меня. Особенно меня это страшно раздражало во время моей учебы в театральном. Актерским детям трудно, потому что невольно, иногда вольно, сопоставляют, тыкают. Все время говорили: «Илюшина дочка, Илюшина дочка». Я вообще с детства была трудоголиком, а в училище превратилась просто в бульдозер. Я сказала папе, что порог училища он переступит только на моем дипломном спектакле. Так оно и было. Потому что я всего хотела добиться и достичь сама. В училище я поступила с третьего раза.

— Что так? Папа не молвил словечко за вас?

— Папа никогда за меня ничего не просил. Единственное, перед тем, как я пошла поступать в третий раз, Владимир Григорьевич Лезенберг, который обожал отца, в Театре Вахтангова в актерском фойе меня послушал. А папа был величайший мудрец и по природе с большим юмором, глубокий, но характерный. Он хотел, чтобы именно Владимир Георгиевич оценил мои актерские данные и сказал, надо мне или не надо поступать в училище. Я стала что-то читать ему, он остановил меня фразой: «Поступай, девочка, поступай». Потом поняла, что папина тень, которая стояла за мной, превратилась в ангела-хранителя и в оберег.Сегодня вот два человека — мужчина и женщина, — которые носят фамилию Рутберг, каждый занимает свое место, что для меня чрезвычайно радостно, почетно и мне кажется, что только так и может быть.

— По-вашему, в творческие вузы всегда поступают достойные?

— Нет, не всегда. Зависит от того, кто набирает курс.Даже в том же Щукинском училище, в котором я проучилась, у педагогов разные пристрастия. В разных людях они видят гипотетические способности. Кто-то, скажем, не видит в абитуриенте талант, а на следующий год его берут без колебаний и говорят: «Ну кто же, кроме вас?» В искусстве вообще все субъективно, начиная даже с прослушивания.

— Вы редкий гость на киношных тусовках.

— Мне скучно на светских раутах, и я не знаю куда себя Я бываю на них очень редко и прихожу из уважения к своим коллегам и друзьям, которые устраивают их по случаю премьер или презентаций. Произошла какая-то подмена. Для людей, связанных с бизнесом, это способ наладить контакты, это их территория. Я там чужая, потому что я по-другому устанавливаю причинно-следственные связи. Для этого не нужно быть на высоченных каблуках, каждый раз в новом платье. Я думаю иногда, какая же трудная у этих людей жизнь, ведь все время нужно соответствовать вечеринке. Постоянно какой-то шум, гам. У меня устает мозг, я начинаю нервничать. А времени мало, жизнь быстро пробегает, мне хочется побыть с теми, кого я люблю.

— Для вас театр дом или контора, куда вы приходите на работу?

— Это мой дом навсегда. Так было, есть и будет. Я никогда не изменю своего отношения. Даже к отчему дому, если ты отдаляешься от него, все равно испытываешь на расстоянии душевную тягу и понимание того, откуда у тебя все появилось.

Это тот кислород, которым я дышу, и приход в театр мне необходим жизненно.

— Мне очень понравилась ваша фраза о том, что актеры — это птицы, которые клюют не только там, где насыпали, еще умеют летать. Но ведь все предпочитают летать?

— У артистов, которые себя не берегут и пришли в эту профессию не за суммой прописью, а альтруисты, чья душа чего-то просит, им ведом полет. Это бывает очень редко, это астральное ощущение. Ты как будто вылетел из себя, продолжаешь говорить текст, и что-то происходит невероятное. Цена этих полетов очень высока. Но это чудо, которое происходит редко.

Говорят, артисты немного шизофреники. Оно, может, и так. Когда мне дают сценарий, я внимательно читаю его, чтобы понять, смогу я это сыграть или нет. Потому что это не операция в сознании, а голубая бездна, как у дайвингистов, когда происходит погружение в мир иных существ. Ведь мысль материальна. А тем более когда погружаешься эмоционально, то притягиваешь к себе какие-то вещи.

— Вы научились выстраивать семейные отношения?

— Увы, но совсем не научилась. Если я вижу, что происходит что-то неправильно, не могу хранить камни за пазухой и реагирую по первой сигнальной. Скажу так: я не правдоруб, но быть страусом по жизни не хочу и никогда не буду.

ДОСЬЕ

Юлия Рутберг родилась 8 июля 1965 года в Москве в потомственной театральной семье.

Отец — Илья Григорьевич Рутберг — заслуженный деятель искусств России, один из основателей студенческого театра «Наш дом». Мать — Ирина Николаевна Суворова, окончив Гнесинский институт, преподавала в музыкальной школе. Юлия окончила Театральное училище имени Щукина.

С 1988 года начала работать в Театре им. Е. Вахтангова.

В 1997 году Юлия получила «Чайку» в номинации «Некоторые любят погорячее».

Избранная фильмография: «Расстанемся — пока хорошие», «Закат», «На похоронах Сталина».