Юрий Яковлев в последние годы не часто выходил на сцену. Еще реже его можно было встретить на каком-нибудь театральном мероприятии, но премьеры своего сына – режиссера Антона Яковлева – он не пропускал никогда. И вот, в конце весны, в Малом театре шла премьера «Села Степанчиково». Партер гудел, как и положено партеру перед началом спектакля. Зрители шумно рассаживались, громко переговаривались, шуршали сумками. Но вдруг стало значительно тише и раздалось несколько хлопков. Сначала несколько – очень быстро они перешли в овацию и вот уже весь зал Малого театра аплодировал стоя. Что случилось? Просто в зал вошел Юрий Яковлев. Вошел, чтобы занять свое место в партере. Аплодисменты не утихали долго. А актер стоял, несколько растерянный этим неожиданным и бурным вниманием, а потом улыбнулся своей теплой и светлой улыбкой. И сразу стало как-то очень хорошо. Очень правильно. Очень по-настоящему…

Свет и тепло – вот те эмоции, которые приходят всегда, стоило только увидеть Юрия Яковлева – будь то на сцене, или на экране. Причем было совершенно не важно, смотрели ли мы на хрупкого князя Мышкина или на заносчивого, но такого ранимого Ипполита. В каждом своем герое актер находил струны, затронув которые, он превращал его в живого и очень близкого нам человека.

Близкого, родного, своего. Ведь известных и любимых актеров мы нередко встречаем среди зрителей в других театрах, но почти никого не приветствуем так искренне и так дружно, не сговариваясь. Так тепло.

Мы любим его робкую улыбку и мягкий голос с неповторимыми интонациями. И сейчас в памяти именно голос – живой голос, еще недавно слышимый со сцены Вахтанговоского театра. Голос – такой знакомый, родной, благодаря кинематографу сопровождавший все наши жизни, — который подобно шелковой ткани обволакивал сцену и зрительный зал в финале первого акта все той же «Пристани». Почти шепот, обращенный, как теперь кажется, не столько к героине Лидии Вележевой, сколько к каждому из нас: «Все проходит, мой друг. Любовь, молодость – все, все. История пошлая, обыкновенная. С годами все проходит. Как это сказано в книге Иова? «Как о воде протекшей будешь вспоминать».

А вспоминать мы будем. Постоянно. Как минимум, каждый год в новогоднюю ночь, снова и снова пересматривая «Иронию судьбы». Киногерои Юрия Яковлева от нас никуда не уйдут – слишком давно превратились они в наших «приятелей», без которых жизнь кажется не такой уж и полноценной.

С театром сложнее. Одна за другой ушли в театральное небытие (впрочем, очень близко подошедшее к театральной вечности) его роли – неутомимый Панталоне, интеллигентный Антон Павлович Чехов, непривычно нежный Каренин, старый Казанова, барственный Дудукин и усталый от жизни Сорин. А теперь покидает сцену и его последняя роль, как уходил с нее и сам бунинский Николай Алексеевич. Величественно и достойно удалялся он вглубь сцены. Вернее, такими были его первые шаги с подмостков. А потом…

Потом на полдороги он обернулся, оглянулся на зрительный зал, махнул нам тростью и снова вернулся на свою дорогу. Но уже чуть-чуть другим. Пронзительно легким, почти воздушным. Вернулся, чтобы окончательно уйти в раскрывшуюся перед ним белизну иной походкой – неуловимо танцующей, летящей…

А нам остается теперь лишь одно – пытаться не упустить, сохранить в себе этот ускользающий свет. Эту высокую простоту. Эту неземную прозрачность. Это совершенство актерское, когда рождается мысль о театральной святости.