Пушкину потребовалось 10 лет для создания своего романа в стихах, режиссер Московского Театра Вахтангова делает из него блестящий спектакль.

Чайковский превратил этот роман в оперу (1879 г.), воспользовавшись исключительными возможностями лирической музыки, однако, переложение Евгения Онегина на язык театра казалось непосильным вызовом. Как можно материализовать эту «воздушную громаду», как назвала этот роман поэтесса Анна Ахматова? Как воплотить эту любовную трагедию, которая, как это ни парадоксально, одновременно легка и смешна, эту эпопею чувства, которая, в тоже время, повествует вполголоса о России начала XIX-ого века, о ее обычаях, о жизни в деревне и Санкт-Петербурге, о крестьянах и аристократах, которая с точностью описывает славянскую душу, глубину ее отчаяния и ее порывы.

Александру Пушкину (1799-1837 гг.) потребовалось десять лет на создание этого замечательного романа-поэмы, написанного в стихах, похожих на стихи Франсе Кретьен де Труа, жившего в XII-ом веке. Скорее всего, именно поэзия Пушкина своей масштабностью и оригинальностью оказала влияние на творчество следующих поколений великих русских писателей от Достоевского до Толстого. Удивительно то, что как по ту, так и по другую сторону границы царствует один и тот же дух романтизма, замешанный на беспечности и меланхолии, провокации и абсурдности, цинизме и тоске. Даже если Пушкин и любил Байрона, то совсем маловероятно, что он читал Мюссе (1810-1857 гг.), герои которого, тем не менее, своей грустью, своей разочарованностью и непокорностью так сильно напоминают Евгения Онегина, мастерски представленного в театральной пьесе литовского режиссера Римаса Туминаса. Так же как и вышеперечисленные авторы, Пушкин в явной или завуалированной форме присутствует в своем творчестве. Не являются ли иронические реплики, обращенные к читателю, комментариями автора относительно развития действия в Евгении Онегине?!

В блестящем спектакле, созданном руководителем Московского Театра Вахтангова, Пушкин появляется в образе старого Онегина, который наблюдает за тем, как он сам, молодой, становится причиной скандала в той деревне, куда попадает после получения наследства. Беспечный и жестокий, Евгений разжигает огонь в сердцах. Невинная Татьяна предлагает ему свою любовь, которую он отвергает с высокомерием, при этом он даже читает ей мораль. И неожиданно он увлекается сестрой Татьяны, невестой своего лучшего друга поэта Ленского. Ленский вызывает его на дуэль и погибает. Также как и сам Пушкин в 1837 г. погибает за честь своей жены.

Произведение наполнено горячностью, чувством вины и беззаботностью. В нем грациозно описывается любовь, дружба, предательство, тщеславие людей и чувств. Непостоянство: несколькими годами позже, уже после того как Татьяна выгодно вышла замуж и стала самой красивой женщиной Москвы, Онегин, конечно, влюбляется в нее…

Сопровождаемый оглушающей музыкой (возможно, немного чересчур?) спектакль, наполненный «русскостью», проявляющейся в эмоциональных излишках, является ничем не подслащенным поэтическим чудом. Осмеливается ли он на постановку бурлесковых сцен вокруг неуместно присутствующего зайца, сыпет снег, представляет молодых девушек на качелях, которые взмывают в небо или занимаются у балетной стойки под надзором учительницы танцев, говорящей по-французски, Римас Туминас проецирует наши ощущения в сферу чистого, обостренного чувства. Мы совсем не привыкли к подобным излияниям как будто оголенных эмоций, позволяющих в полном объеме представить проделанную работу. Исключением являются всеми оплакиваемый Поляк Кантор и страстный хореограф Пина Бауш.

Дублирование персонажей, таинственные молчаливые статисты, пианино, зеркало в глубине и развалины зданий с одной и с другой стороны сцены — 61-летний режиссер не скупится на эффекты. Все это создает ощущение напряженности, которая наделяет данные эффекты магическим волшебством. Превосходна работа с актерами: достаточно вспомнить, как Татьяна беззвучно плачет (Евгения Крегжде, ее можно поставить в один ряд с Одри Хепберн и Марион Котийяр), в то время как Онегин упрекает ее в том, что она его любит. Это божественный момент отчаяния, преображенного искусством.