На этой неделе состоятся всего четыре показа этой поразительной постановки Московского государственного академического театра имени Вахтагова, так что дело не терпит отлагательств: сценический вариант «Евгения Онегина» язвителен, меланхоличен и прекрасен; действие преисполнено страсти и красноречиво; «русский дух» бесспорен — стихотворная форма сохранена, музыкально нетронута и удачно сопровождается титрами.

Этот театр немногим более двух лет назад уже приезжал в Вест-Энд со своей постановкой «Дяди Вани», которая в том сезоне затмила все немногочисленные местные версии, доказав, что настоящий, эмоционально взвешенный и удачно показанный Чехов не обязательно должен быть исключительно натуралистичным, строгим и антитеатрально серьёзным, построенным по знакомым общепринятым шаблонам.

Режиссёр Римас Туминас переносит действие в огромный танцевальный класс с зеркалами и занавесами, создавая тем самым эффект «представления» и акустической камеры, отражающей эхо центрального квартета: Татьяна влюбляется в беспечного денди Онегина, который отвергает её и, в свою очередь, заигрывает со старшей сестрой Татьяны, кокетливой Ольгой, что раздражает его друга Ленского; между друзьями происходит дуэль; годы спустя Онегин понимает, что любит Татьяну, но она к тому времени уже вышла замуж за генерала и уже сама отвергает его.

Время сжимается благодаря тому что на сцену сразу выходят молодой и взрослый Онегины, балетная труппа репетирует свою версию истории, а Татьяна переживает ряд волнений и потрясений словно во сне, в сопровождении русского медведя и на фоне парящих на качелях юных девушек в длинных платьях, падающего снега, играющей музыки и танцующих актёров.

Пытаться выделить физические составляющие пьесы — значило бы поставить себе почти непосильную задачу. Постановке присущи определённая текучесть и волшебство, даже со вставками народной музыки, Чайковского и Оффенбаха, против которых возражать невозможно. Создаётся впечатление, что в путь пустилась вся страна, и все сердца бьются в унисон. Туминас добавил в пьесу несколько дополнительных персонажей, отсутствующих в романе, как и добавил параллельную историю, воспоминание об одном эпизоде из жизни Пушкина, когда он едва не оказался вовлечённым в восстание декабристов 1825 года.

Как и в своём «Дяде Ване», Туминас показывает себя мастером сценической поэзии и достигает того уникального русского синтеза физического действия, музыки, освещения и декораций (в исполнении Адомаса Яцовскиса), который служит антитезой брехтовского подхода, но, между тем, не лишён водевильного и жестикуляционного размаха, сардонических замечаний, звонкого голоса и эмоционального великолепия.

Актёры, как во всех лучших российских театрах из Москвы, и театра Руставели из Грузии, постановки которых мы наблюдали, не полагаются исключительно на «эффекты», а отталкиваются от них. Их стиль не связан с какой-то эпохой, он существует вне времени. Такого рода театр и такой вид игры мы видим крайне редко. Со сцены даже доносится голос великого русского экранного Гамлета, Иннокентия Смоткуновского, умершего двадцать лет назад, но до сих пор соперничающего за наше внимание с музыкой Чайковского и Шостаковича.