Несмотря на пятнадцатый сезон на сцене, «Сирано де Бержерак» Владимира Мирзоева в театре имени Евгения Вахтангова идет с аншлагом и в созвучии времени. Ставить классику может только живой классик – тогда постановка будет иметь полноценный и всепроникающий успех, как и подобает любой классике. Этот спектакль – одно из совпадений качества режиссуры и пьесы, которые так редки сегодня на столичной сцене, но так парадоксально обильны на легендарных арбатских подмостках.

Написанная в 1897 году французским поэтом Эдмоном Ростаном, пьеса описывает судьбу другого поэта, жившего в середине XVII века, – Сирано де Бержерака (Максим Суханов). Одаренный способностью к хлестким рифмам и живостью ума, Сирано, как и подобает большому дарованию, чувствителен к грубости окружающих, — в этом заключается сила его творчества, это дает его стихам глубину и печаль переживаний. По замыслу природы, Сирано должен оставить после себя след в истории: для решения этой задачи ему дан огромный нос, который, плюс ко всему, привлекает нескончаемый поток насмешек – лицо де Бержерака уродливо. Это испытание природы Сирано де Бержерак проходит с честью истинного гения, коему не свойственны злодейства. Любя поклонницу поэзии прекрасную Роксану (Анна Антонова), он всем существом переживает невозможность взаимности. Герой решает помочь бездарному, но смазливому Кристиану (Дмитрий Соломыкин), в которого влюблена Роксана, – он пишет ей любовные письма в стихах за подписью Кристиана. Роксану покоряют стихи, и она обручается с Кристианом, но его тут же отправляют на войну, и де Бержерак едет вмести с ним, чтобы писать и с фронта письма своей тайной любви. Когда Кристиан погибает, Роксана уходит в монастырь, а Сирано не осмеливается во всем ей признаться. Истина открывается перед ней в финале, когда главный герой умирает.

Те, кто знают Максима Суханова по ролям Сталина в «Детях Арбата» и в «Утомленных солнцем – 2», будут очарованы и окончательно покорены этим артистом в роли Сирано де Бержерака. Он играет человека, прямые и косвенные уколы в жизни которого – такая же реальность, как и стихи. Для него его дар – это единственное оружие, которое позволяет отстаивать право на индивидуальность. Доводя некоторые проявления Сирано до Бержерака до абсурда, Суханов оправдывает эти «концерты», давая своему герою такую же волю для сердечных проявлений. Не будь столь искреннего и неподдельного страдания на сцене и такой детской беззащитности, зритель бы не понял, в чем, собственно, легендарность этого персонажа. Грусть поэта в удивительно естественном исполнении Суханова, его мечты и тревоги, резонируют с общепринятыми в последнее время дежурными улыбками вопреки всему на англосаксонский манер. Артист наслаждается своим героем, импровизирует на фортепиано, вступает в некоторых сценах в визуальный диалог со зрителем… Выводя своего героя за пределы шаблонного поведения и пленяя своей естественностью в любой сцене, артист «выводит» и зрителей из лицемерных, циничных рамок светского существования и освобождает от условностей. 

Не менее интересны игра Анны Антоновой и Дмитрия Соломыкина. Первая показывает духовную эволюцию Роксаны – из легкомысленной и падкой на внешнюю красоту кокетки она к финалу преображается в женщину, которой в мужчине решающими становятся красота души и сердца. Второй виртуозно играет телом «плоского» во всех отношениях красавчика: Соломыкин занимательно и смешно демонстрирует физическую готовность Кристиана держать удар – это, в конце концов, создает противовес образу Сирано, который также отбивается, но рифмами и стихами. Такое «пластическое» решение образа Кристиана делает возможным ненавязчивое торжество в спектакле тезиса «сила есть – ума не надо».

Самая сильная сцена, как и положено, в финале. Сирано де Бержерак умирает и перед смертью признается в любви Роксане. На сцене собрались все участники его жизни, в том числе и умерший Кристиан. Сирано раздает им наследство – носы из своей коллекции, Кристиану достается маска. Когда все получили подарки, Сирано медленно выходит из круга людей и так же неспешно удаляется в глубь сцены, пока не исчезает вовсе. А остальные, «прозревшие» ценой смерти, застывают на месте и лишь машут Сирано в след…

Сценография Аллы Коженковой в спектакле очень простая, но благодаря правильно выстроенному свету, она «играет» по-разному. Главный элемент здесь – фасадная стена дома с окнами, закрепленная на вращающемся круге сцены. Она крутится, представая то своей светлой стороной, то темной, то боком. Самое же сильное впечатление создается во второй части спектакля, когда стена «уезжает» в глубину, а падающие лучи прожектора отбрасывают на задник сцены ее тень, в которой явно угадывается силуэт римского Колизея.

Этот трагикомедийный спектакль по-настоящему смешон в первой части и грустен во второй. В нем все сцены очень экспрессивны и содержательны. Нет и вольных трактовок пьесы в переводе Щепкиной-Куперник – она была лишь избавлена от бытописательных сцен, сдерживающих динамику развития основной сюжетной линии. Нестандартность реакций героев в мимике, жестах, той же пластике, — все до сих пор проникнуто свежестью. Если вы соскучились по великолепной актерской игре в лучших традициях русского психологического театра, по ценностям достойных людей и по личностям в сложных жизненных обстоятельствах, то этот спектакль восполнит эти пробелы и останется несравненным впечатлением на долгие годы.