Чудеса и прекрасный С.А.Д Кирилла Рубцова
Кирилл Рубцов — популярный российский актёр, создатель, идейный вдохновитель и руководитель театра С.А.Д., играющий в постановках театра имени Евгения Вахтангова, а также много и успешно снимающийся в кино.
Евгений Ларин встретился с Кириллом в помещении его театра в «Аптекарском огороде» на Проспекте Мира 26, и побеседовал о том, что волнует актёра, какие у него ближайшие планы и является ли он счастливым человеком.
Кирилл, давай начнём с твоего детства. Где ты родился и была ли у тебя в детстве мечта стать актером?
Родился я в Москве и у меня было замечательное детство. Дело в том, что мой старший брат глухонемой. Он то и научил меня творчеству. Я знал с пеленок язык жестов, но мы изобрели свои жесты, которые были понятны только нам двоим. Брат танцевал, умел так потрясающе рисовать, что и у меня возникло желание научиться это делать. Кроме того, мы создавали для гостей домашние спектакли, различные кукольные представления. Мы днями напролет шили костюмы, собирали декорации, рисовали, придумывали сказки. Это было так интересно!
И после школы ты решил поступать в театральный институт?
Да, но сразу поступить мне не удалось. У меня мама медик, она посоветовала мне не терять время, а идти в медицинское училище, что я и сделал. Учиться было невероятно легко, я с красным дипломом его окончил. Мне было интересно познавать как устроен человек. Это же настоящее чудо! В связи с этим я вспоминаю слова своего педагога в Щукинском училище Юрия Михайловича Авшарова: «Вот мы говорим о чудесах, ждём их. Это когда НЛО прилетит или волшебник что-то сотворит? А ведь чудеса — это то, что вокруг. Вот букашка ползет, у неё шесть лапок, и они шевелятся. Как она устроена – это и есть чудо!». Также и с людьми. Как и почему работают все системы? Вот, например, клонировали овечку Долли, а она долго не прожила. Значит, существует что-то ещё, какая-то непознанная человеком энергия. Всё это безумно меня интересовало.
Согласен с тобой.
Потом я поступил в медицинский, но оставил институт примерно через год. Тогда, как и сейчас, время было непростое, нужно было зарабатывать деньги. Пришлось идти работать. Два года простоял в операционной, ассистируя на операциях. Но в какой-то момент всё стало невыносимо. Я начал осознавать, что когда каждый день видишь кровь, человеческие страдания,- притупляются чувства. Я понял, что надо уходить и заниматься чем-то другим. Сделал большой круг жизни и вернулся к своей мечте поступить в театральный институт.
Поступив в институт, легко ли тебе было войти во весь этот творческий процесс?
И да и нет. Так как учебный процесс рассчитан на 17-18 летних подростков, а мне было уже 27 лет на тот момент, мне было не легко. И только благодаря характеру и умению дотягиваться до того уровня, который необходим в данный момент, я смог интегрироваться. Мне повезло, что со мной учились однокурсники и постарше, такие как Лаура Кеосаян, Саша Константинов, с которым, кстати, мы и по сей день очень близкие друзья.
А сам процесс тебе нравился?
Я скажу так — мне нравилось общение с теми педагогами, кто меня, в конечном итоге, и сформировал как актёра. Их было немного.
Ты же был на курсе Владимира Иванова?
Да. Я ему очень благодарен. И всегда буду его поддерживать и участвовать во всех спектаклях, в которые он меня приглашает. По сути, он дал мне эту жизнь, которую я сейчас и проживаю.
Другой педагог, — это Ада Васильевна Пушкина, которая преподавала художественное слово. Это воистину мега-человек с тончайшим чувством юмора и сложнейшей судьбой. Она – тот педагог, который называл меня своим другом, а это дорогого стоит! Она помогла мне расставить жизненные приоритеты, научила чувствовать великое и прекрасное в этом мире.
Юрий Михайлович Авшаров, о котором я уже упоминал. Это человек-космос. К сожалению, его уже нет с нами. Он помог мне сформировать отношение к этому миру и понимание профессии.
Если говорить более философски, что для тебя значит Театр?
Я всегда говорю, что театр — это мой монастырь. Когда люди говорят, что не могут изменить свою жизнь и начать все с начала, могу на это ответить — все могут. Да, придется многим пожертвовать. Просто нужно найти в себе силы. Осознать, что это жизненно необходимо. Я мог оказаться на совсем другой стороне жизни и неизвестно, что со мной произошло бы, жил бы я до сих пор, если бы не театр. Это был настоящий побег из той реальности в которой я находился.
А не кажется ли тебе, что это своеобразный побег от той реальности, в которой живёт большинство людей?
Да, это осознанный побег. Я не хочу слышать и видеть ложь вокруг себя, которую выдают за правду. Мне тяжело это воспринимать. А люди в это верят и живут этой «правдой», но это совершенно не относится к настоящей жизни. Лучше я буду жить в той реальности, которую создаю я, а не в той, которую создают за всех нас .
Раньше, действительно, чтобы постичь какую-то Истину, люди удалялись в горы или сбегали в монастырь. Сейчас время изменилось, и я чувствую, что познать важные аспекты жизни можно и находясь в социуме. То, что касается ТВ, здесь всё понятно. У человека всегда есть выбор, смотреть это или нет. И здесь очень важно поговорить о Сердце. Ведь это именно тот камертон, который позволяет отличить настоящее от наносного. И я думаю, что как раз через театр или кинематограф можно доносить мысль о том, что необходимо больше чувствовать. Тогда не нужно будет всего этого избегать, так как будешь иметь необходимый инструмент.
Для зрителей, которые поняли суть театра, это такой же монастырь, как и для меня. Потому они и приходят сюда снова и снова. То, что происходит на сцене — это не отражение того, что люди видят в реальной жизни. Это была бы неверная задача для театра. А вот возвысить человека, оторвать от той реальности, где он находится, зародить в нем новую жизнь, новую мысль — это, на мой взгляд, -главное.
Помимо театра, ты также снимаешься и в кино. Если расставить приоритеты, понятно, что театр для тебя на первом месте. И, всё-таки, какую роль для тебя играет кинематограф?
Если бы я прикоснулся к кино с другой стороны, как его создатель, то возможно оно было бы на первом месте. Если бы я создал хотя бы какой-то небольшой фильм, может быть я понял бы, что это также прекрасно, как создание спектакля – из ничего, на пустой сцене, вдруг возникает целый мир. У меня просто нет такого опыта. Я люблю кино. И встречаются молодые талантливые режиссёры, с которыми мне интересно. И с ними возникает похожий процесс на театральный, когда есть поиск, репетиции, глубокий разбор. Хорошее кино — это хороший сценарий, взгляд внутрь себя и поиск образа. Когда появляется образ, появляются другие интонации, в тебе просыпается то, о чём раньше не догадывался. Я недавно приехал на озвучку одной картины и не узнал себя. Другая манера, другие интонации, вообще, — другой человек. Вот это создается совместно с режиссером, долго и кропотливо, как в театре.
У тебя есть новые работы в кино?
Да. Как я сказал, появились новые режиссеры, которые меня вдохновляют. Я понимаю, что хочу с ними работать- там чудо происходит. Вот, например, Игорь Копылов, с которым мы сейчас работаем. Режиссёр для актёра очень важен. Трудно поверить в себя, когда тебя не понимают. Хотя, актёрская профессия — это случай.
То есть, ты веришь в случайность?
Абсолютно. Точно тебе говорю. У нас много прекрасных актёров, но им не попадается их режиссёр, и в результате роль не выстреливает, происходит какая-то несостыковка.
Может быть, всё-таки стоит обратиться к самому себе и спросить — что во мне не работает, что не притягивает тех режиссеров или те ситуации, где бы я смог полностью реализовать себя?
Не уверен. Это не зависит от нас. Мне повезло, я имею работу, роли, но это не зависит от меня напрямую.
Могу как наблюдатель со стороны, который давно следит за твоим творчеством, сказать, что, однозначно, зависит. Когда в тебе произошла определенная трансформация, у тебя появились интересные роли и этот замечательный театр, в котором мы сейчас находимся.
Нет, всё случайно. Театр тоже появился случайно. Я ведь, по сути, специально ничего не делал.
Хорошо. Расскажи, как у тебя возникла идея создать этот театр?
Как у только что пришедшего в театр Вахтангова молодого артиста у меня долгое время не было больших ролей. Я просто изнемогал. У меня такой склад характера. Я не умею долго ждать, я не умею просить. И так как мне необходимо было куда-то деть энергию, расти как актёру, я просто пошёл репетировать и делать свой театр.
То есть почувствовал, что ты это можешь, поверил в себя, свои силы?
Что значит поверил в себя? Я не думал об этом. У меня это не зависит от моей веры. Я просто иду и делаю. Вот, например, я понимаю, что у меня нет средств на новую постановку. Есть потрясающий материал, через который смогу себя реализовать, смогу многое дать зрителю. Что делать? Начинаем собирать деньги. То есть из ничего создаю свой мир, я этим живу.
Это здорово. Конечно, это тяжело. Но ты же понимал, на что шёл?
Нет, не понимал. Я тогда не понимал что такое ответственность пред актерами, зрителем, не понимал, как это — продавать билеты, искать деньги на новые спектакли, содержать театр и так далее. Но теперь понимаю, что все это делает меня сильнее и мудрее.
Я тебя прекрасно понимаю. Потому что издание каждого нового номера журнала для меня — это тоже очень непростое дело. И когда он появляется, я называю это чудом.
Вот так и у меня, каждый спектакль это — чудо. Удивительные вещи происходят: Департамент культуры Москвы помогает нам – дает гранты три года подряд. Ангел надо мной парит , наверное, и мне помогает.
Это уж точно. Был ли у тебя опыт постановки как режиссёра в своём театре?
Полностью пока еще нет. А вообще, театр — это всегда со-творчество. У нас в театре приглашённые режиссёры. Нельзя сказать, что пришёл режиссёр и поставил спектакль, всё равно это рождается на сцене, какие-то идеи приносят артисты. И если все вкладывают частичку себя и своей энергии, тогда получается замечательный спектакль.
Во многих интервью тебя часто спрашивают о Любви, что для тебя значит это чувство?
А что я отвечаю?
По- разному. Может и мне ответишь?
Это такое постоянно трансформирующееся чувство. Не знаю, может быть это потому, что я сам постоянно меняюсь. Завтра, возможно, я выскажу другое мнение.
Ммм… Любовь… Для меня любовь — это скорее всего доверие, спокойствие, семья, что-то трансформирующееся, но неизменное.
Театр С.А.Д. имеет разнообразный классический репертуар. Здесь и Шекспир, и Щелкунчик, и Принцесса Турандот. А есть ли идея поставить что-то по материалу современных авторов?
Да, это спектакль по произведению французского писателя Эмиля Ажара «Вся жизнь впереди». Правда он написал ее в 1975 году, но будем считать что это было почти вчера. Я прочитал эту книгу лет десять назад и был сильно потрясён, тем как сильно могут любить друг друга совсем чужие люди. Смеёшься, пока читаешь, а потом до слёз проникаешься любовью к её героям. Если кратко говорить о сюжете, то в центре повествования — арабский мальчик-сирота (Момо), воспитывающийся в домашнем приюте старой еврейки мадам Розы пережившей Освенцим. Он не единственный ребёнок в приюте. Матери большинства детей, которых воспитывает Роза — проститутки, которые платят за содержание своих детей. Момо пробивается в жизни, как может. И когда мадам Розе становится с возрастом хуже, именно Момо помогает и заботится о ней. Так часто бывает, что самыми близкими для нас оказываются вовсе не родственники, которые даны по крови, а совсем чужие люди. Я чувствую, что именно о любви надо говорить сейчас, о настоящей любви, которая формирует человека и становится ориентиром на всю жизнь.
Ты вообще строишь планы, расписываешь проекты в театре на год, а может и больше?
Ты знаешь, я понимаю, что планировать просто необходимо. А я такой человек, что живу сегодняшним днем. Но… меня заставляет заниматься планированием директор театра С.А.Д. Маша Голицина. Без неё я это никогда бы не делал.
И, всё-таки, какой еще спектакль тебе хотелось бы поставить?
Я хочу сделать пластический спектакль. Здесь в театре такое камерное пространство, что это будет очень интересно. Я очень люблю эту сцену, на которой невозможно ничем прикрыться или солгать. Здесь всё как есть. Люди видят каждую твою эмоцию, падающую ресницу, слезу. Это гениальное пространство.
Я знаю, что ты помогаешь одному благотворительному Фонду. Мог бы поподробнее рассказать об этом?
Это очень важная часть моей жизни. Каждый человек, который зарабатывает деньги, может и должен помогать тем, кто не может это делать в силу определенных причин, или тем, кто остро нуждается. Это так же нормально, как умываться или чистить зубы. Речь идет не о каких-то баснословных миллионах. Можно перечислить один доллар, который спасёт кому-то жизнь. Люди просто об этом не задумываются. Можно даже просто рассказать о каком-то конкретном случае, и если ты не в состоянии помочь, то возможно поможет кто-то другой. Главное, не оставаться равнодушным. Главное, чтобы эта цепочка не обрывалась. Что касается меня, то я помогаю Фонду «Жизнь как чудо», который оказывает реальную поддержку детям с тяжелыми заболеваниями печени. На одном из мероприятий Фонда были показаны фотографии детей, уже ставших взрослыми, которые вылечились. А если бы им не помогли? Я был потрясён, у меня мурашки по коже побежали.
Такая помощь, по сути и меняет мир, трансформирует его и делает лучше.
С каждого проданного билета на спектакль «Щелкунчик», мы перечисляем 10% в этот Фонд. Кроме того, у нас состоялся вечер под названием «Признание». Его придумал наш друг, ведущий солист Большого театра Андрей Меркурьев. Идея в том, что приглашённые на этот вечер артисты балета читают стихи или поют. У нас уже выступалаи звезды балета Большого театра Анастасия Меськова, Анна Тихомирова, Евгения Образцова, Диана Косырева, пел Артем Овчаренко, и многие другие. Вот думаем, что и с таких вечеров, которые будут проходить каждый месяц, переводить средства больным детям.
И последний вопрос. Можешь ли сказать, что ты — счастливый человек?
В данный момент? Подожди… Сейчас… Нужно просто почувствовать… Вот. Да, я счастливый человек, потому что у меня есть моя профессия, это то, что я люблю. Моя работа — это моя любовь. Я знаю, что очень немногие могут так сказать. Это не связано с финансами. Я получаю огромное удовольствие от этого. Это самое важное.
Спасибо тебе большое за интервью и желаю огромных творческих успехов.
И тебе спасибо.