Премьера спектакля «Сергеев и городок» в Театре им. Евгения Вахтангова

За последние несколько лет на Новой сцене Вахтанговского театра успешно «прописались» инсценировки известных литературных произведений. Недавно вслед за спектаклями «В Париже» и «Наш класс», вызвавшими оживленные отклики зрителей и критики, здесь была показана премьера театрального сочинения по отдельным новеллам романа Олега Зайончковского «Сергеев и городок». Этот роман был опубликован в 2004 году и вошел в финальные списки премий «Буккер — Открытая Россия — 2004» и «Национальный бестселлер-2005». Новеллы, выбранные режиссером спектакля Светланой Земляковой, которая, видимо, является и автором инсценировки, позволяют зрителю, не читавшему произведение, в полной мере судить о значительности дарования автора. Олег Зайончковский обладает особым даром мудрого наблюдения за будничной атмосферой маленького городка, который был «одушевлен, наполнен тихой, но повсеместной жизнью». Эта жизнь остроумно и с доброй иронией названа автором «растительной». Городок, претерпевший немало бед и унижений и, как и большинство наших провинциальных населенных пунктов, влачащий не очень веселое существование, был построен «без княжеского соизволения», но за последние сто лет стал крупным промышленным центром, куда съехались люди самых разных профессий, сословий и интересов. О них, об их бедах, заботах и радостях этот роман. Режиссеру удалось передать его атмосферу на сцене, «растворить» в ней сердца зрителей и, что очень важно, сохранить язык писателя — яркий, образный, немного лукавый, перчёный, а то и едкий.

Особенность романа и спектакля состоит в том, что повествование ведется от лица такого же простого, как все остальные жители городка, человека по фамилии Сергеев. Приглашение режиссером на эту роль молодого премьера театра Максима Севриновского, на мой взгляд, стало большой удачей. (Так же, как это произошло в спектакле Натальи Ковалевой «Наш класс», где Максим сыграл персонажа, от имени которого ведется рассказ). Его интеллигентность, благородство души, добрый ум и умное сердце, а также редкая театральная органика априори не могли не влюбить зрителей и в автора, и в героев этого трагикомического театрального повествования. Впрочем, Сергеев в большинстве сюжетов становится не только наблюдателем и «летописцем», но и участником происходящих событий. А во второй части — даже главным их героем.

Перед зрителем проходит череда самых обычных, а порой и заурядных людей, чем-то напоминающих шукшинских «чудиков». Среди них — писатель, чуточку «сдвинувшийся по фазе» после того, как его — члена Союза писателей (!) — какой-то бандюк в магазинной очереди послал на три буквы! Увидим мы простого деревенского парня Ваню Шишкина, перебравшегося на житьё из родного села в городок. Расскажут нам историю Андрюхи Бабакина, «свихнувшегося» на книге о моряках, решившего жить своим умом и уехавшего из городка в мореходку. Столь же захватывающа история его брата Серёги, на которого, как манна небесная, сваливается подарок от брательника-морячка — «дорогой американский пиджачино, за шиворотом которого была нашита тряпочка с надписью «уэса» и полосатым флажком». Фигурирует здесь боевая, отвязная, любящая выпить кондукторша с неудавшейся судьбой и неблагозвучным «тайным» именем. И, конечно, сам Сергеев с окружающими его близкими и не очень людьми. Играют этих персонажей молодые артисты театра вместе со студийцами Первой вахтанговской студии, учрежденной пять лет назад худруком театра Римасом Туминасом. С большинством из них зрители, в том числе, автор этих строк, успели познакомиться в прежних спектаклях студии в ее подвале и на обеих сценах театра. Поэтому, как всегда, было интересно увидеть их в новом необычном материале, и, может быть, обнаружить ранее неведомые грани их талантов. А с другими — просто познакомиться.

Спектакль умно и лаконично оформлен художником Денисом Сазоновым. В самом начале на заднем плане он выхватывает из темноты кусок самого банального шоссе со столбами и проводами линий электропередачи. Жизнь городка столь же монотонна, как звуки этого шоссе. Потом этот кусок дороги как бы растворяется в ночи, уступая место другим декорациям, вполне мобильным и взаимозаменяемым. И эта типично студийная черта придает спектаклю динамичность и особый ритм. Студийность проявляется и в том, что актеры в основном играют в «командную игру»: здесь нет явных солистов, никто не тянет «одеяло» на себя, не «хлопочет» физиономией, т.е. не стремится продемонстрировать свои личные таланты. Но, при этом, каждая, даже небольшая роль простроена ярко, с выдумкой и — в основном — с соблюдением чувства меры и вкуса. Хотя в этом смысле иногда случаются и неприятные неожиданности. Иногда молодые артисты, желая продемонстрировать «удаль молодецкую», чуточку заигрываются, и тогда возникает фальшь и самолюбование. Например, в рассказе «Тяжелый день» в проникновенную историю русского парня Федора Степанова, которого мягко, вкрадчиво и трогательно играет Владимир Шульев, вдруг врывается оголтелый наигрыш партнера, разрушающий атмосферу повествования. В этом же рассказе бросается в глаза стремление актеров непременно воспроизвести интонации провинциального говорка. Делается это грубовато и с некоторым самолюбованием, что диссонирует с прекрасным текстом, порой превращая происходящее в шарж. Не вполне сценически решенным оказался, на мой взгляд, и первый рассказ «В добрый путь», в котором внешние детали иногда превалируют над сутью происходящего.

Хороший актер Денис Самойлов в роли писателя Подгузова полагается в основном на свои внешние данные и ограничивается лишь одной краской, что, на мой взгляд, в определенной степени обедняет этот трогательный образ «взрослого ребенка». Хотя в этом рассказе есть немало остроумных находок, позволяющих актерам проявить свою вахтанговскую «прыть» и способность к ярким перевоплощениям.

Поэтому вынужден признаться, что, несмотря на героические усилия Максима Севриновского создать на сцене атмосферу, адекватную литературному первоисточнику, автор этих строк после второго рассказа приуныл. Тем более, увидев в программке, что главным героем следующего повествования будет персонаж, которого играет артист Юрий Поляк. А у меня с этим актёром сложились «особые отношения», несмотря на то, что лично мы не знакомы. Дело в том, что ровно год назад я имел счастье увидеть на этой же вахтанговской сцене уже упоминавшийся пронзительный, трагический спектакль «Наш класс», в котором Юрий играет Рысека — абсолютного подлеца и негодяя. Я — человек не рефлексирующий и не нервный, но помню, что персонаж Юрия при всей его внешней красоте и стати внушил мне (и, думаю, не только мне) настоящий ужас! Актер сыграл своего героя так мощно и страшно, что я волей-неволей перенес отношение к Рысеку на самого Юрия. Кто-то из читателей сочтёт это дикостью, но факт остается фактом: когда я увидел актера на сцене в новом спектакле, в первые мгновения у меня заныла душа и стало портиться настроение. (Вот она — волшебная сила искусства!) Однако буквально через несколько минут отлегло от души, и я всем сердцем проникся не просто симпатией, но даже какой-то отцовской нежностью к деревенскому недалёкому, но доброму пареньку по имени Ваня Шишкин, которого сердобольная мамаша отправила жить в город.

Этот рассказ, который называется «Не поле перейти…», воссоздан на сцене режиссером и актерами не только с большой любовью, но и с выдумкой. Причем, это касается как внешней стороны, так и каждой даже самой небольшой роли. Было видно, что молодые артисты получают немалое удовольствие от происходящего, варясь в общем студийном театральном «котле», наслаждаясь остроумным текстом и партнерским общением друг с другом. Деревня и город здесь как бы противопоставлены друг другу: справа — скамейка в убогой лачуге Вани и его мамы, слева — бурная жизнь городка и его завода. Кстати, заводские сцены решены образно и остроумно, и, при этом, очень просто. Актеры, держа в руках длинные пластмассовые покрытые фольгой цилиндры, производят с ними всяческие манипуляции: стучат об пол, вращают, дуют в них, как в духовые инструменты, — в результате чего возникает иллюзия производственного процесса. Кроме того, в этом же цехе есть мостовой кран, которым, как и положено, управляет проворная крановщица.

Сюда-то и попадает главный герой Ваня Шишкин в поисках лучшей жизни. Но, увы, никак не может найти контакт ни с городом, ни с производством, ни с заводской молодежью и, прежде всего, с девушками. Красивая, но немного стервозная крановщица Зинка все время его шпыняет, а нормировщица Милка — тоже вполне видная собой — и вовсе называет его свиньей! И этот прекраснодушный, но нескладный парень, не прибившийся ни к какому жизненному берегу, становится тебе по-человечески очень понятным и близким. Юрий Поляк играет своего Ваню так пронзительно достоверно, что подкатывает к горлу ком. Хотя, наверное, в данном случае, как бы банально это ни прозвучало, слово «играет» вряд ли годится. Артисту, равно как и его коллегам, удается на небольшом отрезке сценического времени прожить жизни своих персонажей. Не стану рассказывать читателю, чем заканчивается рассказ «Не поле перейти…», чтобы не испортить в будущем зрительское впечатление. Скажу лишь, что отныне встречи с артистом Ю. Поляком будут вызывать во мне не только тягостные воспоминания о его Рысеке, но и очень светлые, хотя и печальные аллюзии, связанные с Ваней Шишкиным.

Не могу особо не отметить превосходную актрису Марию Бердинских, сыгравшую мать Вани. Не ведаю, знает ли молодая актриса жизнь простых провинциальных людей, особенно в российской деревне. Если не знает, и роль стала лишь плодом актерской фантазии, то это свидетельствует о её незаурядном мастерстве, уме и природной способности к эмпатии. Кстати, Мария появится в этом спектакле еще не раз, причем, в очень своеобразных ролях.

Легко и задорно сыгран рассказ «Пиджак», в котором комические мотивы соседствуют с лирическими и даже ностальгическими. Именно в этом рассказе сюжетная коллизия и герои Олега Зайончковского особенно напоминают шукшинские произведения и его чудиков. Чего стоит только краткий экскурс в биографию парня, который «свихнулся» на книжке: «…в двенадцать лет Андрюха заболел корью и, лежа в полумраке зашторенной по указанию врачихи комнаты, прочитал ее — первую и, как оказалось, роковую в его жизни. Это был сборник морских рассказов, вырученный мамкой за картофельную сдачу». Или история со злополучным пиджаком, подаренным Андрюхой брату Серёге: «Вместо того чтобы защитить, бронировать паренька, заморская одежка принесла ему одно горе».

Сочно, смешно и, при этом, умно и сдержанно играют своих Серёгу и Андрюху Бабакиных, как будто сошедших со страниц романа, два Юрия — Цокуров и Поляк. А дивная красавица с завораживающими миндалевидными глазами — соседка Ленка Грибова (Ксения Кубасова) -решительно сводит с ума! (Та самая Ленка, что «разгуливала специально в таком сарафане, что, когда наклонялась у себя в огороде, всё было видать»). Роскошную комическую пару составили Ольга Боровская и Владимир Логвинов, сыгравшие Мамку и Батяньку. Надо отдать должное и им, и всем остальным молодым артистам: они играют тонко и точно, соблюдая вкус и чувство меры, и даже в самых нелепых и гротескных ситуациях не позволяют себе комикования, пренебрежительных шаржей и насмешек в адрес своих персонажей, относясь к ним бережно и как-то… по-братски.

Заканчивается первая часть спектакля диалогом немного уставшего от обилия произошедших в городке событий Сергеева и кондукторши Любови Петровны, мужичок которой давно исчез — «соседки говорили, сбежал от побоев». Меланхолия тети Любы часто приходилась на сергеевский выходной. Она стучалась к нему в квартиру, он надевал штаны и обреченно открывал. Гостья приносила две бутылки «Анапы», наливала два стакана и произносила сакраментальную фразу: «Ничего не говори… Давай сразу». И, как сказано в первоисточнике: «Вслед за ней он молча покорно выпивал». Однажды, расчувствовавшись, кондукторша поведала терпеливому слушателю, что она на самом деле вовсе не тетя Люба, а Яблина. И что отца ее расстреляли как польского шпиона, а ее переименовали в детдоме. Пронзительный, «мимолётный» рассказ Олега Зайончковского молодые вахтанговские артисты играют так, как будто сами пережили те злосчастные времена. Но, при этом, в них нет никакого надрыва и пафоса. Они просто предлагают зрителям вместе с автором подумать и что-то понять в этой непростой жизни… Трогательная, маленькая, хрупкая, с круглым личиком, обрамленным копной кудряшек, Мария Бердинских в роли Яблины внешне совсем не похожа на свой литературный прототип. Но ты чувствуешь, как ее сердце бьется в унисон с той несчастной, униженной и оскорбленной женщиной. И заставляет так же биться твоё…

Главным героем второй части, названной «Зимней историей», становится Сергеев. И ты вдруг обнаруживаешь, что и он — такой же чудик, как и все остальные жители городка, неустроенный и неприкаянный. И его тоже гложут сомнения и снедают комплексы.

Однажды он проснулся с неприятным ощущением, что тяжелые ходики пожирают его время. А тут еще жена Наташа — та, за которую он когда-то в юности храбро сражался на поединке в школьном коридоре с упрямым Борей Брамсом, — рано поутру уехала к заболевшей дальней родственнице. Сергеева заедает тоска, и он отправляется на поиски старых виниловых пластинок, которые любил и собирал. И начинается его взбалмошное «роуд-муви», в котором мелькают его друзья-приятели-собутыльники, их подруги и жёны, etc. А Сергеев, как будто предчувствуя недоброе, все время, как мантру, повторяет фразу: «Зря я все-таки с женой сегодня не поехал». Поход за винилами кончается крупной пьянкой, придя после которой домой он понимает, что Наташа ему изменила. И пьяное «роуд-муви» продолжается. Но теперь уже тоскливое и безысходное. И никто не может отвлечь его от чёрных мыслей, даже старый товарищ Миша — священник отец Михаил и его супруга Надя — матушка Надежда. (Их ласково и бережно играют Владимир Шульев и Мария Бердинских. А в двух характерных ролях порадовал колоритный Денис Самойлов, оба героя которого — Генка Бок и Павел Петрович Животов — смешны и очень узнаваемы).

Сергеев вместе со старыми приятелями безуспешно старается утопить свое горе в винище. И ты почти физически ощущаешь, как скрываемая от окружающих тоска клещами сжимает его сердце. Недоразумение с «коварной изменщицей» Наташей, в конце концов, разъясняется: она и приятель Моргулис (получивший таки, хоть и незаслуженно, по морде от Генки Бока) оказываются «чисты» перед Сергеевым. «Жена пошла переодеваться с дороги. Моргулис потребовал водки». (Здесь не могу не прервать последовательное течение своего рассказа и не отметить замечательную актрису Полину Чернышову в роли жены Сергеева Наташи — сдержанной, немного грустной, усталой и как-то особо, по-матерински любящей своего не очень путёвого мужа).

«Клещи» отпустили сердце Сергеева. Но ни один мускул не дрогнул на его лице, только чуточку увлажнились глаза и весь он как-то обмяк. (Признаюсь: мне очень импонирует актерская сдержанность и внешняя невозмутимость Максима Севриновского. Его трудно представить кричащим, размахивающим руками, брызжущим слюной, страстно вращающим «очами». Эмоции его персонажей обычно прячутся втуне. Но если ты настроен на его волну, сочувствуешь ему, т.е. чувствуешь так же, как он и его герой, тебе открываются глубины его души и бурлящие в ней вулканы).

Между тем, приключения нашего героя на этом не заканчиваются. Сергеев по указанию жены идет выносить мусор и по своему обыкновению находит себе на одно место приключение: влезает в драку, защищая соседку от пьяного мужа Васьки Матюшина. Потом Наташа вызовет врача и выяснится, что Сергеев «доигрался» до пневмонии. «А утром, собрав необходимое в полиэтиленовый пакет, они пошли в больницу. На дворе стоял поздний октябрь, и весь городок представлял собой одну большую лужу. Мокрыми были все: и вороны, и собаки, и машина, сломавшаяся посреди дороги, и шофер, чинивший ее стынущими руками. Перекошенный, бредущий с трудом Сергеев лишь дополнил своей фигурой общую унылую картину, — еще бы лучше это сделала похоронная процессия».

В больнице, куда кладут Сергеева, обитают забавные, но болящие чудики городка, врачи, красавицы медсестры и… сонмища тараканов! Ночью тут случится пожар. И Сергеев опять не выдержит и полезет на этот раз в горящую больничную палату за парализованной бабушкой. И вынесет её на руках. А потом будет перекличка. «Капитан записывал фамилии аккуратно, иногда уточняя, а когда закончил перекличку, зачитал список и спросил, все ли налицо. — Сергеева нет! — послышался мужской голос.- И бабушки одной! — добавил женский. — Сергеева нет, — капитан записывал, — и бабушки одной… Как ее фамилия?»

Авторы спектакля оставляют финал открытым. Одни зрители загрустят, другие даже всплакнут, третьи помолятся про себя за упокой души хорошего человека, пусть даже литературного героя. Но мы-то с вами знаем, что рукописи, а, тем более, их авторы не горят! Поэтому откроем последнюю главу романа Олега Зайончковского и прочтем о нашем Сергееве такие строчки: «Обычный мужик, на заводе работает; квартира, семья — все как у людей. Однако рассказы пишет не хуже писателя — уже книжку написал. Но обрати внимание, про что пишет — про нас, про наш городок, про вот эту самую растительную жизнь. А мировые проблемы ему до фени… Да что я тебе толкую, сам, поди, о нем слыхал?»

Так что хоронить Сергеева рановато. Не дождетесь!

При всей очарованности спектаклем и моими любимцами — вахтанговскими молодыми артистами — в финале этой заметки не могу не пожурить автора инсценировки и режиссера, которой во второй части спектакля явно изменило чувство меры. Возникло впечатление, что она забыла известную заповедь Козьмы Петровича Пруткова и решила объять необъятное. В какой-то момент (особенно после нескольких так называемых «ложных финалов») действие стало казаться бесконечным и досматривалось с немалым трудом. В самом деле: три с половиной часа для такого литературного театра даже при блестящих актерских работах — это перебор! Но, тем не менее, я с радостью вспоминаю общение с героями прекрасного писателя и превосходными артистами, сделавшими свое дело искренно, честно и вдохновенно. И периодически рассматриваю программку спектакля, созданную с любовью, фантазией и вкусом. Это — фотографии персонажей на черно-белых открытках, вложенных в конверт с марками Почты СССР, цена которых неизменна — 3 и 5 копеек. В графе «куда» значится: Государственный академический театр им. Евгения Вахтангова. «Кому» — Олегу Зайончковскому.