3 марта в столице Великобритании, в международном культурном центре «Барбикан» завершились четырехдневные гастроли Театра Вахтангова. Коллектив под руководством Римаса Туминаса сыграл на аншлагах спектакль по произведениям Кановича «Улыбнись нам, Господи». В день заключительного спектакля режиссер ответил на вопросы «Театрала».

– Римас Владимирович, в Лондоне вы уже частый гость. Каковы впечатления от нынешней поездки?
– Конечно, все натерпелись с погодой. Говорят, снегопад с промозглым ветром – огромная редкость для Великобритании. Лондон нас отвергал, но спектакль приняли.

Мне нравится Лондон тем, что он как жил на протяжении многих веков, так и живет в ожидании легкого жанра – более развлекательного, внятного, понятного. Когда мы впервые ехали с «Дядей Ваней», я был в тревоге: примут – не примут? И чувствовал, что мы идем вопреки ожиданиям. Не умышленно, но все же своей пронзительной темой пробираемся к зрителю – проникаем вглубь зала, туда, в середину, и взрываем его. Я понял, что мне нравится убеждать и, наверное, даже побеждать их в ошибках. У меня азарт появился: не ждите привычной легкости, но посмотрите, что есть и другая возможность развлекать умы. Ум, воображение… Приглашаем к сотворчеству. И такая легкая интрига, «поединок» мне нравится.

А если подумать о дальнейших планах, то, скорее всего, через пару лет привезем «Царя Эдипа». И утвердимся в Лондоне как театр, который можно назвать решительным, смелым, не поддающимся модам и однодневкам. Будем отстаивать свою упертость и преимущество в этом плане – в плане оставаться самими собою, не поддаваться. Наверное, «Улыбнись нам, Господи» весьма характерный пример. «Онегин» и «Дядя Ваня» для восприятия, конечно же, легче.

Может быть, «Улыбнись нам, Господи» кажется несколько перегруженным событиями… Мягче надо… Но принимают спектакль, как в Москве. Я бы не делал «облегченной» версии для гастролей: поиска компромисса тут быть не может.

– Для Театра Вахтангова это уже далеко не первые зарубежные гастроли. Вы, как режиссер, привыкший к успеху, обращаете внимание на реакции зала, на то, как вас принимают или в какой-то момент это становится уже не столь важным?
– Меня всё интересует. И даже пресса, хотя читаю мало – просто просматриваю. Не вникаю. Написали – хорошо. Как Бальзак посылал рассказы с Украины в журналы. Ему говорили: «Зачем?» – «А чтобы знали, что я жив, работаю. Я посылаю сигналы». Так и здесь. Посылаю сигналы миру.

Сегодня я смотрел выставку Модильяни и думал: манера, стилистика одна и та же, а все равно смотришь и смотришь. Так и в наших спектаклях. От себя никуда не убежишь.

– А хочется?
– Порой хочешь поменяться кардинально: дескать, вот вам! Всколыхнуть, ответить на безумие безумием, на абсурд абсурдом, на зло – злом. Но зло на зло это ведь уже двойное зло. Не умею, видимо. И снова возвращаюсь к тому, что любишь: к поединку с веками, с временами… Хочется объединить начало ХХ века с сегодняшним днем, посмотреть – оттуда «вся информация». Вот это заставляет меня быть азартным. Раскрыть время, разворошить вековые пласты, которые крутятся в нашей культуре.

– В какой-то мере это напоминает бег по эскалатору вверх, который движется вниз…
– Да, потому что современного ничего нет. Только секунда и… «уже было».

– Не позавидуешь.
– Да, если без шуток, это страшно. Выбор материала самое непростое.

– Для новой постановки по-прежнему что-то ищете? Мучаетесь?
– Есть что-то. Но начинаю работать – откладываю. И опять сомневаюсь. Проверяю себя. Пока что не могу назвать, что буду ставить.

– Недавно состоялась премьера «Пиковой дамы». Все-таки премьера в Большом театре – событие для любой биографии исключительное. Каковы впечатления?
– В первый раз я поверил в мистику. Я не суеверный, но что-то повеяло суеверием. И Пушкин, и вся эта легенда… Что-то не позволяло мне три карты раскрывать. Тяжело было. Тем более что за последние годы я уже третий режиссер, который ставит в Большом это произведение. До меня были Лев Додин и Валерий Фокин. Такие мастера! Я думал, что не сумею, наверное…

– А выбор материала от кого зависел? Ваша идея?
– Совместно. Мне предложили. Я обдумал и решился. Русская история, излюбленный сюжет. И мне кажется, что-то получилось. Удалось выработать стиль. За стилем вкус. Сдержанность. В сдержанности – содержательность. Вот это, главное, прозвучало.

– У вас есть ответ на вопрос, почему большие режиссеры со временем приходят в музыкальный театр? Хрестоматийный пример, конечно, Станиславский…

– Под старость уже надоели эти актеры. Слушать невозможно! Допроситься невозможно! На репетициях всё идет не так, как задумал. А тут – мир музыки, вокал. Дирижер главный, музыка, ассистент и потом уже только ты. Я был бы очень хорошим ассистентом, мечтал бы помогать режиссеру в раскрытии его замыслов. Приятно служить и подчиняться, если это во благо искусства.