Народная артистка Мария Аронова в восторге от осетинского зрителя.

Спектакль «Мадмуазель Нитуш» режиссера Владимира Иванова два дня гремел во Владикавказе, собирая аншлаги. Субботним вечером за полчаса до начала постановки Мария Аронова спускалась к себе после грима. Узнаваемый голос народной артистки России и Северной Осетии доносился еще с верхних этажей. Просто и с улыбкой она пригласила меня в свою гримерную для интервью. О впечатлениях от гастролей, вкраплениях осетинских фраз в спектакле, особенностях осетинского зрителя и своих театральных мечтах во Владикавказе — в эксклюзивном интервью «ОсНове».

— Для актеров гастроли – это как отдельный творческий полет души. Чем для вас эти гастроли запомнятся?

— В первую очередь тем, что открылся Дом нашего предводителя. У меня ощущение, что силами великих людей, с которыми я живу (Кирилл Игоревич Крок в первую очередь, и я не побоюсь слова сказать – великий), эти гастроли останутся в истории. У меня ощущение, что я попала в родной дом моего деда, или прадеда. Я испытываю любовь, абсолютно какое-то нежное отношение к каждому сантиметру этого дома. Не могу не упомянуть нашего художника Максима Обрезкова, который с каждым годом открывается для меня с новой и новой стороны. Он абсолютная загадка! Макс был сценографом и художником по костюмам спектакля «Мёртвые души», где я играю со своим сыном (Владислав Гандрабура — прим.ред.) и где воочию увидела полёт его фантазии. Когда я приехала во Владикавказ, он взял меня за руку, провел по Дому Вахтангова и стал для меня лучшим экскурсоводом. Я очень люблю музеи с детства, а здесь увидела с какой заботой все сделано! Это наш необыкновенный поклон человеку (Евгению Вахтангову – прим.ред.), который, если задуматься, прожил очень короткую жизнь — в 20 лет уехал из Владикавказа, а в 39 его не стало.

Что такое 19 лет в жизни творческого человека? Это может быть совсем мало, а, может быть, и много. В жизни Евгения Богратионовича это глобально много. 19 лет — это ерунда, но он создал наш театр и повел за собой такое количество талантливых людей! Мы играем, и работаем, и живём в театре его имени. Открытие Дома Вахтангова — это, конечно, грандиозное событие! И то, как отнеслись вы к этому событию, и то, как к этому отнёсся ваш глава (Сергей Меняйло – прим.ред.), и какое участие все принимали в этом! Мы действительно не обманываем себя, когда приезжаем во Владикавказ как домой. Совершенно не боимся того, что можем не знать города и что где находится. Ты подойдешь к любому человеку, и практически каждый понимает: «О, вахтанговцы идут!». К нам здесь отношение как к самым дорогим гостям. Мы это ощущаем везде: в магазинах, ресторанах, на улице, в любых салонах. Это фантастика, низкий поклон вам за всё это!

Когда спрашивают, какой у вас любимый город, то начинаешь перебирать архитектуру, достопримечательности, историю, но самая главная составляющая – люди! И если тебя в самом красивом городе обидят, то, собственно, архитектура архитектурой, а город для тебя станет чужим. А здесь все свои – мы сюда приезжаем к братьям, к сёстрам, к родителям. Это счастье небывалое!

— Каков он осетинский театрал? Чем-то от другого зрителя отличается?

— Я много путешествую в рамках гастролей и антреприз. У вас есть какое-то фантастическое желание показать, что вам нравится! У вас есть фантастическое желание показать, что вам радостно. В силу того, что вы очень горячий народ и очень эмоциональный, зритель здесь категорически отличается от всех городов России, куда я приезжаю. Та реакция, которую мы получили вчера (на первом показе спектакля «Мадмуазель Нитуш» — прим.ред.), конечно, ни с чем не сравнима. Так же нас принимали и на концерте («Вахтангов. Путь домой» — прим. ред.): огромная толпа людей стояла под дождём в холодный ветреный вечер, но многие даже не открывали зонты. Насквозь промокшие взрослые и дети до половины первого и танцевали, и пели. И мы видели, что очень многие люди реагировали не только радостными криками, аплодисментами и танцами, а огромное количество людей плакало — это, конечно, говорит о вашей фантастической эмоциональности и это слияние с вами поднимает нас на какой-то высокий эмоциональный уровень.

— Мария Валерьевна, кажется, дождь никто не заметил. Скажите, чья задумка была с осетинскими фразами в спектакле «Мадемуазель Нитуш»?

— В спектакле в этот раз принимал участие наш очень хороший артист Михаил Васьков (актер театра и кино, заслуженный артист РФ – прим.ред.). У него есть грандиозный опыт: он был маской в «Принцессе Турандот», которая гастролировала во многих странах, и эта импровизация, мне кажется, Мишина идея. Вчера я это услышала впервые и поняла, насколько вам радостно, насколько вам это было приятно. Это исключительно — Михаил Юрьевич Васьков.

— Теперь уж точно Владикавказ как второй дом для вахтанговцев. Какую свою роль хотели бы показать родине «вашего дедушки» Евгения Богратионовича?

— Вы знаете, я, во-первых, прошу вас очень нежно отнестись к моей фразе «дедушка – прадедушка», потому что огромное количество людей действительно может подумать, что у меня с ним кровные родственные связи. Я говорю о своих ощущениях, и это надо подчеркнуть. Что касается новой роли, которую я хотела бы вам показать, то я очень горжусь работой своего сына в спектакле «Мёртвые души» и очень горжусь этим спектаклем — подарком моего учителя Владимира Владимировича Иванова (режиссер Театра Вахтангова, заслуженный деятель искусств РФ, заслуженный артист РФ – прим.ред.) и театра, который в нас поверил. Я уже говорила про работу Максима Обрезкова, но там и работа прекрасного композитора Славы Жукова. И, конечно, огромное приобретение в моей жизни — Сергей Землянский, хореограф, чудесный человек, с совершенно невероятной фантазией. Я надеюсь, что когда-нибудь он сюда приедет и покажет свою работу, если у него будет отдельная работа у нас в театре.

Но пока наш спектакль «Мёртвые души», который мы играем вдвоём с сыном — невыездной. Там очень сложная конструкция сцены и очень сложные декорации. И опять-таки мы с вами должны стоя поаплодировать Кириллу Кроку и его команде. Открытие сезона нашего театра в Москве было со слезами на глазах. Все мы — службы, артисты — собрались в зале нашей исторической сцены, и Кирилл Игоревич сказал: мы так хорошо поработали в прошлом сезоне, заработали огромное количество денег, и мы хотели бы отчитаться перед вами, на что они у нас ушли. И пошёл отчёт того, что было сделано, пока мы были в отпуске. Погас свет, и на сцене (на которую я пришла в 1992 году) началась фантасмагория — падуги, которые у нас опускаются, световые приборы, которыми теперь владеет театр — когда ты вдруг видишь, как на тебя от задника идёт световая волна.

Так вот в «Мертвых душах» у нас меняются падуги, они подключены к определённым мониторам. Поэтому мы не можем выехать с этим спектаклем, в котором используются новые технические возможности нашего театра. Я горжусь этой работой!

— Гордится обновленным домом Вахтангова и весь Владикавказ. И за это благодарны Кириллу Кроку!

— Сейчас я служу в идеальном театре. Откуда взялся этот человек на нашу голову, какой Божий промысел нам его послал, — я не знаю. Он бесконечно подчёркивает, что большую часть средств, направленных на реконструкцию дома Вахтангова, наши артисты заработали сами. Воссоздали дом своим трудом, вместе с банком «Открытие» (немногим ранее Кирилл Крок сообщил, что председатель правления банка Михаил Задорнов помог с выкупом коммунальных квартир в доме – прим.ред.).

Если ты в полночь видишь Кирилла Игоревича, бегающего с выпученными глазами, и говоришь: «Миленький, что вы здесь делаете?». А он в ответ: «У нас там протекло», или – «они забили не те гвозди!». Он знает каждый сантиметр нашего здания!

— Не рассматриваете ли Вы арт-кафе дома Вахтангова для творческого вечера?

— Да, я думаю об этом и это было бы правильно, меня очень многие об этом спрашивают. Но, к сожалению, у меня никак не дойдут руки до собственной творческой программы. Так сейчас расписана моя жизнь, к счастью, что я нужна кому-то, интересна, и работаю без выходных весь сезон. Даже 31 декабря с друзьями не иду в баню, а слава тебе, Господи, что уже долгие годы в этот день в 17:00 мы играем «Мадмуазель Нитуш» (продолжительность спектакля 3:40 – прим.ред.). Так что есть хоть какая-то надежда добраться до дома в Новый год. Такова наша жизнь!

Ещё хочу вам сказать, что я смотрела разные программы, интервью, о ваших старших артистах, о создании Осетинского театра, о Владимире Васильевиче Тхапсаеве, именем которого назван этот театр. И ваши студенты — молодые артисты говорят — «Старшие», «Вот старшие сказали»… Вот это ваше воспитание, когда вы перенимаете опыт старших и с пиететом об этом говорите! Честь вам и хвала, честь и хвала вашим родителям, философии вашего воспитания, тому, что вы применяете это слово — «старшие». У любого молодого артиста есть цинизм, любой молодой артист — гений, любой молодой артист ещё «позвоночник» не сломал, и он самый талантливый. Но тому, что ребята-студенты говорят «А вот мы видели, как работали старшие» — этому нужно аплодировать и рассказывать нашим, потому что у нас немножко все смешано.

Я ни разу не видела, чтобы молодежь разговаривала со старшими сидя. Поэтому вы, конечно, являетесь большим примером по культуре и воспитанию.