При всей нежной любви к режиссерскому театру есть у меня одна драматургическая слабость — «Утиная охота» Александра Вампилова. Последняя великая русская пьеса (даст бог, будут еще), сгустившая до предела всю эту «русскую хандру», перенесенную на человека современного, и неважно, что там век прошлый, по сути все неизменно.

Тут, конечно, нужен актер. Признаюсь, для меня Олега Даля никто не обошел. Могли бы сыграть Алексей Девотченко, Игорь Гордин. Не сыграли… А вот Максим Севриновский успел, на него-то в первую очередь я и побежала в Вахтанговский на премьеру молодого режиссера Аскар Галимов.

Практически ровесника Виктора Зилова, между прочим. Но сдается мне, вампиловские и нынешние 30-летние — две большие разницы. Аскар Галимов подошел к пьесе бодро и энергично, самым решительным образом решив исцелить неисцелимое, вытащить героя из его вечной «мерехлюндии» и подарить счастливое будущее. Сам перед спектаклем объявил, что для него это пьеса о родителях и о любви. Ну вот тут согласиться не могу, поскольку мне-то кажется, что совсем об обратном — о нелюбви, о неумении любить, ни одну из женщин. Впрочем, не обо мне речь.

Пьесу режиссер отчасти сократил (знаменитого похоронного венка, например, вы здесь не обнаружите), взамен простегал импровизационными отсебятинами, песнями и танцами, толикой французской речи от Ирины (Анна Чумак), добавил интерактива, дыма и появление родителей. И, главное, легкости, порой комедийной. В которой все персонажи (смешной корпулентный Кушак Евгения Косырева; «квадробер» Официант Данилы Гнидо, любящая Галина Полины Чернышевой, на удивление искренняя и сильная Вера Анастасии Ждановой и все прочие) ощущают себя весьма органично.

Пространство же, придуманное Екатериной Горшковой, показалось поначалу мрачной, сумрачной заброшкой, где вполне себе всё это может происходить. А в итоге оказалось храмом…

А вот Максим Севриновский, принимая эти условия игры, живет здесь всерьез, и это обязательно нужно видеть. Ощутить это странное существование внутри какой-то капсулы, когда вокруг полна горница людей. Заметить, как он с почти физическим усилием натягивает улыбку на лицо, а лицо ее не держит. Как смотрит куда-то внутрь себя, даже в самом активном диалоге. Как отстраняется, даже обнимая. Вот такие парадоксальные вещи. А как они с режиссером придумали эпизод с телеграммой, извещающей о смерти отца — не желая понимать, возвращаться из своего внутреннего замкнутого мирка, принимать неизбежное, Зилов Севриновского тупо и долго продолжает петь про черного кота, отчаянно пританцовывая и отпихивая от себя всех соболезнующих. Этот эпизод, между прочим, мог бы достойно войти в историю постановок этой пьесы.

Так что я совсем не хочу сказать, что спектакль у Аскара Галимова не получился, режиссер одарен, с хорошей фантазией и чувством сцены, да и актеры работают с ним с удовольствием. То, что на сей раз мы не вполне совпали с восприятием пьесы, ну нормальная же история, бывает. Хочется ему спасти Зилова, и он действует так, как считает нужным. В финале никакой утиной охоты, Зилов в храме вновь встречается с женой, повторяя слова из воспоминаний. На сей раз верно. С ней и остается, и с надеждой, что у них все-таки будут дети. Ну что ж, другое время, новые ценности…