Письмо народной артистки СССР Юлии Константиновны Борисовой:

Наступает юбилейная дата памяти – 20 ноября, 95 лет Михаила Ульянова.

Казалось бы, кому как ни мне, актрисе – его партнёрше, его соседке по дому, его другу и другу его семьи, должно быть легко рассказывать о нём, о том, каким он был… Но это не так. Это безумно сложно эмоционально. Именно потому, что наши с ним жизни, наши творческие пути были так долго переплетены, неразрывно связаны, и эта связь не может прерваться пока я живу, помню и люблю его нежно, как может любить лишь друг. Поэтому мои воспоминания об Ульянове бесконечны и раскручиваются передо мной, как киноленты:

Вот он выходит на 7-й, служебный, подъезд нашего театра – неказистый, в кепочке, в пальтишке, только что отыгравший МОГУЧЕГО Антония, а я смотрю на него и думаю, неужели это ЕГО я только что любила до смерти?

Вот у меня на кухне деревянная сувенирная доска с изображением бабки и деда с баранками за самоваром с рукописным посланием от Ульянова: «Если б Цезарь не вмешался, хорошо мы Клепа жили! Я бы больше не трепался, пили б чай и не тужили. Крепко целую, твой Антон(ий)».

Вот он идёт по нашему двору из гаража в ватнике в резиновых сапогах и несёт мне мешок картошки в трудные 90-е, выполняя «приказ» жены накормить Юлину семью.

Вот он катает на своем «жигулёнке» вокруг дома моих маленьких внучек, скомандовав им «Машка! Дашка! Запрыгивайте!» к их большой радости.

Вот ведёт с собой на парад на Красную площадь мою старшую внучку Машу.

 

Вот он открывает передо мной калитку в нашем дворе, в который мы приехали из театра, отыграв «Без вины виноватые», и я изо всех сил стараюсь не показать ему, что вижу, как ему трудно идти, потому что знаю, как ему не хочется, чтобы это видела я.

Вот он садится в «Скорую помощь» и машет рукой с грустной улыбкой, уезжая из дома в больницу в последний раз…

Воспоминаниям нет конца, и все они очень разные – весёлые, грустные, трагические – как сама жизнь.

А смыслом жизни Ульянова был ТЕАТР. Театр в самом широком смысле этого удивительного явления. Театр, как живой организм, который родившись, должен жить и развиваться, преодолевая все «болезни», свойственные и людям, и стране, его создавшим. Душа Михаила Александровича болела, боролась за театр, конечно, в первую очередь, за наш родной театр, и этим поддерживала его слабеющие физические силы.

Он ходил по театрам, много смотрел, искал сильного режиссёра себе на замену. Михаил Александрович до последнего пытался сделать так, чтобы в театре была умная, талантливая голова. Именно поэтому он обратился к Римасу Туминасу, когда тот приехал на гастроли в Москву. И как мы теперь знаем, его чутьё и его расчёт полностью оправдались с приходом Туминаса, при котором наш театр вышел на совершенно иной общепризнанный мировой уровень драматического театра.

Но с сожалением, думаю, что сегодня душа Ульянова снова пришла в смятение и до успокоения ей опять далеко…

В «Иркутской истории» моя героиня, признаваясь в любви к своему мужу, которого играл Михаил Александрович, говорила: «Я тебя очень люблю. А знаешь за что? Я тебя всё узнаю́, узнаю́ и всё узнать никак не могу».

Вот и я благодарна Михаилу Александровичу Ульянову за то, что он в моей жизни значит так много, и ещё именно за эту невозможность до конца постичь, что же это за явление такое – Ульянов, за тайну его неповторимой уникальной личности, за секрет его таланта.

народная артистка СССР Юлия БОРИСОВА