Московский комсомолец, 20 октября, 2018

Римас Туминас привез в Тель-Авив «Маскарад».
https://www.mk.ru/culture/2018/10/21/vakhtangovcy-na-stoletii-glavnogo-teatra-izrailya-provel-operaciyu-ryba.html

Для Тель-Авива, где сейчас воздух +30, а море всего на три градуса меньше, снег — экстраординарное событие. Впрочем, это явление носит не природный, а исключительно театральный характер. Снегопад в Тель-Авив привез театр им. Евгения Вахтангова в рамках столетия главного и единственного государственного театра Израиля — Габимы. Она, как известно, 90 лет назад началась с легкой руки именно Евгения Вахтангова. О кровной связи, о технических ошибках, спасении замысла, политических аналогиях в репортаже с Земли Обетованной — обозревателя «МК».

Ещё в марте вахтанговцы принимали свою театральную «родню»: Габима показывала на двух сценах два своих спектакля — мюзикл и современную драму. И вот ответный визит в рамках фестиваля «Раз в сто лет» — зеркальный: два названия два вечера одновременно идут в двух залах — «Маскарад» и «Медея».

За четыре часа до начала «Маскарада». Римас Туминас пытается приспособить драму Лермонтова к чужой сцене, которая, увы, меньше и главное, не имеет люков, а значит, будут проблемы.

— У нас в проруби, ты знаешь, живёт такая рыба. Туда же опускают проигравшего покойника, — говорит Римас Туминас, он несколько раздражён. — Израильтяне, когда увидели как эта сцена идёт у нас, решили, что под нашим планшетом — целый бассейн. Здесь, говорят, такой мы вам сделать не можем. А у нас не бассейн, а два ведра воды. Дайте звук воды, — просит он звукорежиссура.

Да, на гастролях разные накладки случаются, в основном технического характера. А в случае с «Маскарадом» из-за чисто технической проблемы ломается художественный образ. Тут рыба — не просто какая-то там водоплавающая, она же символ — ускользающего счастья, мимолетности чувств, зыбкости, удачи. Вот и Арбенин, которого замечательно играет Евгений Князев, сам циничный игрок, не удержал своего счастья, став игрушкой в чужих руках.

— Так как вы с рыбой? — спрашиваю Римаса. — А с покойником как — его же в Москве тоже в прорубь опускают, а он неожиданно и смешно появляется в другой — такая фарсовая краска в драме.

— Ну что, ящик придумали — в него покойника и положим, как в гроб. Ночью ящик в черное красили, а вот репетировать часа четыре придётся.

Тут мастер не ошибся — четыре с лишним часа ушло на изменение нескольких сцен, чтобы художественный замысел не пострадал. Минут пятьдесят актеры отдохнут и выйдут на спектакль. Пока на сцене разбираются с рыбой, с «покойным», прости Господи, я совершаю экскурсию по легендарному еврейскому театру.

С 1933 года, когда группа энтузиастов, мечтавшая создать театр на иврите, намотавшаяся по Европе, осела на земле Обетованной, здание это в центре Тель-Авива претерпело три реконструкции. От самого первого исторического здания осталось пять высоких гладких колонн, которые по замыслу архитектора теперь оказались в фойе за стеной из стекла, и за счёт этого увеличилась зрительская зона. Вид на Площадь искусств через стекло открывается шикарный — слева зал филармонии , справа — местный Гайд-парк, где по субботам устраивают сходки противники премьера Натаньяху.

Но вернёмся к объекту национальной культуры — Габиме. Здесь четыре зала, которые могут работать одновременно (количество мест от 960 до 150), и они носят имена своих основателей — Мескин, Берлинов, Ровин. А репертуарный спектакль «Цемах», идущей в Габиме, рассказывает историю самого театра. Заснеженный «Маскарад» оккупировал самый большой зал — «Ровин», а «Медея» — зал «Берлионов», тот, что на 360 мест. Худрук Габимы Моше Кептен, который в субботу, несмотря на шабат, репетирует новый спектакль, говорит, что в театре очень хотели на 100-летие придумать что-то особенное, вот и придумали себе спешл геста — Вахтанговский. Габима много ездит по миру, два раза была в России, но прежде таких партнёрских отношений у неё ни с кем не было.

— Это наш первый международный фестиваль Габимы, мы хотим сделать его традиционным. Только дальше он будет называться «Раз в 101-год», в 102- й т.д. В Габиме все замечательно — богатая история, приветливые люди работают, но физическое состояние театра — не лучшее. Может государство недостаточно средств выделяет на содержание своего театрального символа? — интересуюсь у ди⁠ректора Оделия Фридман, изящной блондинки. Она говорит, что годовой бюджет театра — 80 миллионов шекелей, и только четверть из них даёт государство. «Конечно, хотелось бы больше». После третьего звонка зал под завязку. Судя по тому, что над сценой размещена бегущая строка на иврите, на Вахтанговский пришли не только бывшие соотечественники, истосковавшиеся по хорошему театру.

— Судя по тому, как быстро раскупали билеты, мы сделали вывод, что вас в Израиле ждали, — говорит Оделия. А вахтанговцы очень старались отыграть спектакль без ущерба для художественного замысла. Чтобы публика, не видевшая горько- насмешливой романтической драмы Туминаса, такой, какой она должна быть, не почувствовала разницы. Поэтому Олег Лопухов в роли бессловесного кладбищенского дурачка в рваном зипуне, но треуголке, играется с зеленой рыбой — её важно на руках выносит Женя Косарев.

Судя по аплодисментам, в финале операция «рыба» на «Маскараде» прошла удачно. А на втором показе — как будто так и было.

Тель-Авив.