В Вахтанговском прорвало трубу — стали проверять новую , от пожарного водопровода и тут сорвало распылитель воды. Жуть! В кармане сцены (а у сцены ого-го какие здоровые карманы) вода стоит по щиколотку — хоть «Лебединое озеро» ставь. С этого потопа начинается моя проверка готовности столичных театров к приему зрителей после пандемии. И совсем не с точки зрения борьбы с кароновирусом. В театре есть вещи куда поинтереснее санитайзеров и бактерицидных ламп.

Например подпружные барабаны, клемные ящики, обрешётки колосников образца 49-го года. Не говоря уже о самих колосниках, на которые я поднимаюсь в сопровождении директора Вахтанговского Кирилла Крока. А вы думаете только артисты в театре главные — за сценой и на колосниках свои «герои», без которых вся эта махина, похожая на завод, работать не будет. Здесь трубы, уйма приборов, контролирующих энергию, давление и ещё бог знает что. Пульты, за одним из них стоит Сережа, симпатичный программист, проверяющий подъем и спуск штанкет.

— Можно я попробую, — без надежды прошу я Сергея. А тот — «да пожалуйста, легко». Легко оказывается не фигурой речи, он указывает на два джойстика, которыми мне предстоит управлять. Правый —  зелёный, левый, — желты, жму и — поехали. Все 48 металлических тонких труб легким движением  руки плывут вниз — вверх, почти бесшумно. Когда смотришь сверху — а это ни много не мало 30 метров — то открываются графические красоты. Все тёмное пространство расчерчено металлическими тросами и тонкими трубами. Как отменная  декорация к спектаклю из жизни иных миров.

Но главное не в аскетичной красоте — облегчен труд большого количества людей. Раньше, и я сама не раз наблюдала , как ребята из светоцеха таскали тяжеленные софиты, крепили их на штанкетах. На это уходило много времени. Или как монтировщики, здоровые мужики, вручную,  как в позапрошлом веке, тянули канаты, чтобы одни декорации опустить на сцену, а другие поднять. После такой глобальной модернизации трудовой ресурс в Вахтанговском заметно  высвобождается. Это значит ждать сокращений кадров?

— Нет, никого сокращать не собираемся — говорит Крок. — работы хватит всем. У нас ведь пять сцен, только успевай поворачиваться.

Надо сказать, что капитального ремонта в Вахтанговском не было с 1980 года. И вот что интересно и показательно — замена старого планшета сцены на новый, замена всего светового, звукового и теперь ещё и  штанкетного хозяйства в Вахтанговском происходит последние три годы (внимание!!!) БЕЗ закрытия театра на капитальный ремонт.

-Театр сам выступил в роли заказчика этих работ, технического надзора за их выполнением. Мы не привлекали для реализации задуманного тысячу контор, — объясняет Крок.

Тут стоит пояснить, что обычно это происходит так: театр, получив госбюджет на работы или найдя спонсорские деньги, нанимает подрядчиков, субподрядчиков, технических заказчиков, а ещё тех, кто осуществляет контроль, надзор за ходом работ. Совсем иначе поставлено дело в театре на Старом Арбате. И можно утверждать, что Вахтанговский не только  нашёл деньги на  столь амбициозный проект, как модернизация сцены за три года, но и сам все выполнил  силами своих  инженерно-технических служб.

И непонятно почему руководство других театров обивает пороги Минкульта или Депкульта Москвы, объясняя почему, чтобы им провести ремонт сцены, заменить дымовое или прочее оборудование, надо закрывать театр на замок, а артистов отправлять бродяжничать по разным площадкам. Сходите, господа в Вахтанговский и убедитесь, что многие большие работы можно провести в штатном режиме.

За время, что я провела под колосниками, аварию в карманах ликвидировали. И теперь можно посмотреть здесь на новенький второй этаж, построенный для хранения декораций. Потолки высокие, позволяют сделать не закрытые антресоли, куда приходится подниматься по лестнице. Здесь уже расположился «Бег», то есть огромное количество стульев, используемых в этом  очень популярном спектакле режиссера  Бутусова.

— А вот это, посмотри, новая платформа, на которую теперь из костюмерной загружаются декорации и она поднимает их на сцену. И не только костюмы. Ничего  таскать теперь не надо.

— А какой вес берет за одну ходку раз платформа?

— 500 килограмм.

В кармане как-то грустно стоит немой свидетель исторического спектакля Римаса Туманиса  — пианино из «Дяди Вани». Скучает без артистов. Запылился весь. Ну ничего — ещё  три недели, и продолжится  театральная жизнь, оборвавшаяся на полуслове в марте.

И наконец вишенка на торте модернизации , гордость прачечной — гладильный пароген. А по сути — робот, который сам распознаёт вещь по ее длине, ширине и прочим параметрам и качеству ткани. Сам задаёт определенную программу и в считанные секунды автоматически горячим паром надувает эту вещь с двух сторон,  обдаёт этим же паром и гладит. К роботу прилагается отдельный утюг, которым можно догладить отдельные элементы костюма. У парового чуда нежное название  — «принцесса». Однажды увидев такую «Принцессу» в итальянской химчистке,  театр решил на своё столетие, которое случится  через год, сделать себе подарок — приобрёл для прачечного  цеха  одну. Выложили за неё почти три миллиона.