24 января в 19:00 на исторической сцене Театра Вахтангова будет представлен музыкально-литературный спектакль «ПРИНОШЕНИЕ ГУМИЛЁВУ. Комета по имени Николай Гумилёв» в исполнении народной артистки России Юлии Рутберг и Национального академического оркестра народных инструментов России имени Н.П. Осипова под управлением народного артиста России, лауреата Премии Правительства России, профессора Владимира Андропова.

В 103-м сезоне и в начале текущего, 104-го, вахтанговский зритель уже мог увидеть музыкально-литературные спектакли из цикла «Приношения»: «Приношение Рахманинову», «Демон. Приношение Лермонтову» и «Приношение Гиппиус. Зинаида Гиппиус – как гений своего времени», которые завоевали большое признание взыскательной вахтанговской публики. «Комета по имени Николай Гумилёв» – четвёртая часть цикла вахтанговских встреч с волшебным миром музыки и художественного слова.

О проекте рассказывает народная артистка России Юлия Рутберг:

Я очень рада, что Театр Вахтангова по-прежнему открыт для экспериментов, даже на большой сцене. И хотя историческая сцена, наверное, не то место, где можно запускать «пробные шары», я бесконечно благодарна Театру, что в меня поверили.
Когда мы поднимаем культурный пласт Серебряного века, который оказал влияние не только на русскую культуру, но и на весь мир, мы возвращаем себе те драгоценности, которые лежали и лежат в шкатулках. И мы будем достойны их памяти, если станем доставать эти реликвии и ими пользоваться. Ведь дело не только в том, чтобы беречь их и сохранять, но и передавать следующим поколениям.

Благодаря главному художнику Театра Вахтангова Максиму Обрезкову, наши программы обрели ещё и художественную образность, и необыкновенной красоты пространство. Мы всегда выбираем смысловую фотографию. Фотографии бывают чёрно-белые, бывают в сепии, бывают цветные, а у Гумилёва, будет жёлтый цвет – песок, который резонирует с барханом, лежащим на сцене. Ещё там будут седло и сабля – для Гумилёва эти предметы символичны. Он был очень болезненным и сам себя перековывал. Конь и седло – как способ доказать себе и другим, что он не слабак. Он пошёл на войну, преодолев все запреты. Он был не пригоден для воинской службы и, тем не менее, прошёл всю войну, был отчаянным смельчаком, и никогда не пригибался в бою.

В детстве уходил в пещеры, устраивал себе какие-то немыслимые пространства, рисовал рыб на стене, гиперборейские драгоценности искал… Юношей написал царевичу, что хочет найти руны, и ему (о, чудо!) выделили деньги на экспедицию, и он нашёл гиперборейский гребень и подарил его Николаю. Этот мальчик был величайшим путешественником, ездил в Абиссинию… Но при этом всё время оставался на второй год… И когда его в третий раз хотели отчислить, в гимназии был Анненский, который сказал: «Да, господа, вы правы, наверное, у него плохая успеваемость, но ведь он пишет стихи!» И Анненский оказался архангелом для Гумилёва, который просто боготворил этого человека.

Гумилёв был одним из самых образованных и умнейших людей России, уже после революции заведовал писательским делом, никогда не использовал свое служебное положение. О нём говорили, что критика Гумилёва – это наивысший способ проявить уважение к автору.
Его сборники совершенно уникальные, потому что каждый период его жизни отображён в стихах – каждая перемена участи, каждое его свершение, его отказы, приходы к каким-то собственным ценностям. Он был дуэлянтом, «шёл на грозу», играл со смертью. Но, самое удивительное, когда его арестовали и обвинили, что он участвовал к Кронштадтском мятеже, он ни от чего не отказался, взял на себя всю вину, всё признал и не выдал ни одного человека. Следователь восхищался Гумилёвым, цитировал его стихи и говорил, что он один из величайших поэтов, они беседовали о знаменитой книге Макиавелли «Мандрагора», а на четвёртый день подписал смертный приговор. За Гумилёва вступилась Лариса Райснер, которая когда-то была безумно в него влюблена, эта легендарная, одиозная женщина проявила милосердие.

И, когда его поставили вместе со всеми к стенке на расстрел, чекист сказал: «Кто здесь Гумилёв? Шаг из строя. Свободен!».
Гумилёв вышел, посмотрел на людей, которые стояли рядом с ним, и произнёс удивительную фразу: «Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв». Встал в строй, и его расстреляли.

Когда мы сегодня ставим спектакли, в которых говорим о русском офицерстве, о людях, которые дорожили честью мундира, о просветителях, о поэтах, о художниках, о режиссёрах, о композиторах, о тех, кто оказал невероятное влияние на человечество, – мы делаем приношение. И то, что они погибли, не ушло в песок. Они не исчезли. То, на чём они настаивали, по-прежнему волнует людей. И по-прежнему есть люди, для которых честь и достоинство – это синонимы того, как нужно жить. Гумилёв говорил, что надо жить, как писать стихи, а писать стихи, как жить. Знак равенства.

Все приношения, которые мы делаем, это осанна Созидателям. Мы очень волновались, как это пройдёт в Театре Вахтангова, и каково же было наше изумление, радость и счастье, что эти «пробные шары» превратились в триумф русского слова. «И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово!», – как писала Ахматова.

В этих программах, наверное, самое главное – дань уважения и просветительство. Потому, что театр – это та высокая кафедра, которая есть сегодня. Человек где-то должен получать информацию, которая его возвышает. И тогда он придёт домой, достанет томик стихов Гиппиус и прочитает. Откроет «Демона» Лермонтова, и его потянет дальше. Найдёт и будет слушать музыку Рахманинова. А тот, кто никогда ничего не слышал о Гумилёве, захочет прочитать и «Жирафа», и «Конквистадора».

Каждое «Приношение» – это премьера, и то, что это происходит на исторической сцене, наполняет пространство нашего театра духовным богатством. Это та линейка, которая заставляет нашу публику относиться к Театру Вахтангова «стоя, сняв шляпу».
И каждый раз я низко кланяюсь Театру Вахтангова – всем цехам, всем службам, директору Кириллу Игоревичу Кроку, которые принимают в этом огромное душевное участие.